Смятение сердца

— Наверное, все дело в разнице между деревом и камнем. Впрочем, запах тоже имеет значение. Это ведь была не настоящая тюрьма, Сэйбл, — просто старый военный склад, приспособленный под тюрьму. Одно время там находилась бойня, и этот запах так пропитал стены, что его было не выветрить, если бы даже это пришло кому-то в голову. Я до сих пор не терплю запаха боен. — Хантер помедлил, и Сэйбл тотчас положила руку ему на локоть, тихонько гладя. — Не то чтобы пещера пахла чем-то подобным, но весь этот камень, затхлость по углам… что-то вроде дежа-вю, понимаешь?

Несмотря на его небрежный тон, вскоре пришло неприятное ощущение опустошения, неизменно сопровождающее каждое упоминание о прошлом. Каким бы слабым оно ни было, Хантеру оно очень не нравилось. И все же он говорил о прошлом все чаще. Сэйбл давно не просила его об этом, но слушала очень внимательно. Она была из тех, с кем хорошо выговориться. Иногда он думал о ней, как о друге, а не как о возлюбленной, и если ловил себя на этом, то пожимал плечами: вот что бывает, когда женщина взваливает на себя мужскую ношу.

И одевается по-мужски, подумал он не без приятного трепета.

— Почему ты позволил мне пойти с тобой на разведку? — спросила Сэйбл, помолчав. — Это так не похоже на тебя — позволять мне что бы то ни было.

— А если бы я приказал тебе остаться и ждать, ты бы послушалась?

— Ни за что!

— Я так и подумал, — усмехнулся Хантер. — Тогда какой смысл тратить слова? Я просто избавил свой язык от лишней работы, тем более что он и так не бездельничает в последнее время.

— Да как ты смеешь говорить такие непристойности в присутствии леди? — возмутилась Сэйбл, звучно шлепнув его по спине.

Хантер опустил бинокль и окинул ее с ног до головы намеренно плотоядным взглядом:

— Леди? Скажите на милость! Выходит, этим утром я занимался любовью с настоящей леди? А я-то, дурак, подумал, что подобрал где-то дикую кошку! Она хоть и мурлыкала порой, но спину мне поцарапала как следует.

Иногда Сэйбл казалось, что она начинает отвыкать краснеть по всякому поводу, но когда он смотрел вот так, как сейчас… будто мог взглядом сорвать все, что на ней надето!

— Знаете, что, мистер Мак-Кракен? Вы — закоренелый развратник!

Рука Хантера метнулась и обхватила ее за талию, притянув вплотную к разгоряченному телу. Он снова хотел ее и не собирался этого скрывать. Наоборот, он прижал ее так, чтобы не осталось никаких неясностей по этому поводу. После долгого поцелуя Сэйбл была наконец отпущена на свободу — задыхающаяся, возбужденная.

— Ты с самого начала знала, что я развратник, так ведь?

— Ведите себя прилично, сэр! — воззвала Сэйбл к его благоразумию (и к своему заодно).

— Ни за что! — очень похоже передразнил Хантер и снова нырнул в ее сторону, на какое-то время забыв о том, ради чего оказался здесь. — Ты и понятия не имеешь, что делаешь со мной, надевая эти узкие брюки!

Могла ли она этого не знать! Каждое утро все повторялось заново: она одевалась, и Хантер не мешал ей довести процесс до конца. Но потом он буквально набрасывался на нее, как бешеный, прижимая к ее туго обтянутому телу твердый, как железо, стержень и тем самым недвусмысленно объявляя о своем желании.

— Не я их покупала! — возразила она, как только получила возможность сказать хоть слово.

— Верно, купил их я. Значит, я могу и забрать их у тебя, прямо сейчас.

— Но мне больше нечего надеть! — с театральным ужасом воскликнула Сэйбл, когда Хантер начал расстегивать пуговицы на пресловутых брюках.

— В том-то все и дело.

Первое же прикосновение вызвало в ее памяти восхитительные моменты, которые она успела разделить с Хантером: утро в пещере, когда он ласкал ее долго, томительно, почти болезненно медленно; все последующие сладкие минуты, проведенные в густой траве, под сенью скал и просто под серо-синим бесконечным небом.

Это могло повториться, прямо сейчас.

И она бы позволила.

— Не смотри на меня так, Сэйбл, ох, не смотри! — насмешливо предостерег Хантер, не переставая, однако, блуждать рукой по ее телу. — Это кончится тем, что я забуду обо всем, кроме того, как чертовски прекрасно оказаться внутри тебя.

— Не я первая начала! — запротестовала она, смущенная его прямотой. — И потом, разве мы приехали не на разведку?

— Совершенно верно.

Поколебавшись, Хантер вздохнул и вернулся к разглядыванию окрестностей в бинокль. Правда, ему не сразу удалось настроиться на занятие более серьезное, чем любовные игры. Однако постепенно ход его мыслей изменился.

Хижина стояла на вершине совсем небольшого отлогого холма, среди купы приземистых густолистых деревьев, и чем-то напоминала пасхальное яйцо, уложенное в декоративное гнездышко. Хантер знал, что вблизи строение выглядит совсем иначе, довольно непрезентабельно. Хижина была лишена элементарных удобств и не представляла собой ничего ценного — должно быть, поэтому никто не сжег ее и не развалил по бревнышку. Впрочем, почти каждый в округе знал, что невзрачная халупа принадлежит ему, Хантеру, и уважал его собственность, какова бы она ни была.

— Эта неопределенность очень угнетает, — пожаловалась Сэйбл.