Смятение сердца

— Я так и знала, что ты попадешься на эту уловку! — Взяв Эмили под руку, Джулия повела ее в уютную гостиную с обитой ситцем мягкой мебелью, розовыми обоями. Сейчас комната была украшена воздушными шариками, лентами и огромным полотнищем с надписью: «С днем рождения, Супер-Эм!» — В противном случае мы пошли бы на похищение, лишь бы не пропали зря наши старания.

Джошуа прыгал по комнате, вне себя от восторга.

— Я так люблю, когда день рождения! — чирикал он, словно воробушек. — У нас еще есть торт, и в нем много-много свечек.

Он поднял вверх несколько растопыренных пальцев, кажется семь, но Эмили плохо видела из-за застилавшей глаза пелены. Сзади кто-то с хлопком открыл бутылку шампанского, и все закричали «ура». Эмили вытерла глаза рукавом старого спортивного джемпера, который она надела, чтобы сидеть с ребенком, и у которого был далеко не праздничный вид.

— А почему Эми плачет? — спросил Джошуа, озадаченно сдвинув брови.

— Она просто еще не пришла в себя от удивления. — Шанталь сунула ей в руку бокал шампанского, а Джулия едва не силой усадила за стол, который просто ломился от угощения. В центре стоял торт, и Эмили и Джошуа совместными усилиями задули свечи. Кто-то — кажется, все та же Джулия — предложил, чтобы Эмили загадала желание.

Все затихли, и в наступившей тишине Эмили услышала, как громко стучит ее сердце. Что они хотят, чтобы она загадала? Нечто невообразимое, недостижимое, немыслимое? Она обвела взглядом обращенные на нее в нетерпеливом ожидании лица. Это была его семья. И эта семья устроила ей такой праздник, какой за все двадцать четыре года не устраивали ее собственные родные. Как бы она хотела иметь такую семью, быть в ней своей, а не временной гостьей. Иметь свою семью и быть в ней счастливой… Но, закрывая глаза, чтобы произнести про себя желание, в глубине души она понимала, что просить этого — значит хотеть чересчур многого. И все-таки она улыбнулась и сказала:

— Готово.

И все закричали «ура» и запели песню в честь ее дня рождения, и напряжение в ее груди понемногу ослабло.

Потом Эмили распаковала подарки. От Джошуа был плюшевый медвежонок, «потому что тебе будет грустно без Задиры, раз ты отдала его мне». Этот подарок вызвал новые слезы, не потому что Задира был ей так дорог, а из-за этих детских, орехово-карих глаз, совсем как у отца, которые смотрели на нее серьезно и торжественно.

— Джошуа — молодец, — пробормотала стоявшая рядом Шанталь.

Следующий подарок был от Шанталь и Квейда. Эмили едва не задохнулась: в обитой кремовой шелковой бумагой коробке лежал восхитительный пеньюар персикового цвета.

— На ощупь похоже на кашемир, — поясняла Шанталь, пока Эмили гладила пальцами невероятно мягкую ткань. — Но на самом деле просто искусная имитация. Тебе не хочется завернуться в него и сладко заснуть?

— Он изумительный, — прошептала Эмили сквозь новые потоки слез, — но это уже чересчур…

— Чепуха. Примерь-ка, — потребовала Шанталь, выпроваживая мужчин из комнаты.

Эмили примерила, надев прежде комплект белья цвета незабудок, подаренный Джулией. И едва почувствовала ласкающее прикосновение к своей коже роскошной ткани, как ей уже не захотелось снимать пеньюар. Крис поднесла ей ваучер на стрижку и укладку в своем салоне, а корзинка от Сьюзан, полная лосьонов и бальзамов, вызвала восхищенное восклицание у всех женщин. Крис захлопала в ладоши и крикнула:

— Мы сейчас же сделаем ей макияж. — И никто не обратил внимания на возражения Эмили.

— Великолепно, — провозгласила Крис час спустя, любуясь на дело своих рук. — Вот только… — Она выбежала из комнаты и вернулась с ножницами, кровожадно ими пощелкивая.

Джулия вытаращила глаза то ли в шутливом, то ли в подлинном ужасе.

— Господи, Эмили, не позволяй ей приближаться к своим волосам с ножницами.

— Вздор какой, — заявила Шанталь. — Крис лучший мастер по эту сторону гор.

Сестры заспорили, а Крис тем временем так и сновала вокруг с хищно блестевшими глазами. Эмили отпила глоток шампанского и подумала, что, должно быть, оказалась в Зазеркалье. Она снова поднесла бокал к губам, ощущая прикосновение волшебной ткани пеньюара, заставлявшей ее забыть, что она всего-навсего некрасивая, немолодая, неинтересная Эмили Джейн. В модном белье и роскошном халате, с кожей, блестевшей от дорогого крема, она чувствовала себя изнеженным экзотическим растением.

И небрежным, непривычным жестом она задорно просалютовала бокалом ходившей кругами Крис, целиком отдавая себя во власть ее ножниц.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Они дома!