Смягчение приговора

Мы спустились по лестнице, и экономка показала нам первый этаж. В большой гостиной с закрытыми ставнями две люстры поблескивали всеми своими подвесками, ослепляя нас великолепием. Вся мебель была закрыта чехлами из прозрачной ткани. Кроме пианино.

После ужина мы вышли вместе с Анни. На нас были пижамы и халатики. Стоял теплый весенний вечер. Было забавно оказаться на улице в халатах, и мы прогулялись с Анни до «Робин Гуда». Нам ужасно хотелось встретить хоть кого-нибудь, чтобы он увидел, как мы гуляем в халатах по улице.

Мы позвонили в дверь дома напротив, и экономка снова открыла нам и проводила в нашу комнату. Мы легли в кровати со спинками из медных прутьев. Экономка сказала нам, что спит в комнате рядом с гостиной и что если нам что-нибудь понадобится, то ее можно позвать.

— В любом случае я тут рядом, Патош... — сказала Анни.

Она поцеловала нас по очереди в лоб. Зубы мы почистили после ужина в своей теперешней комнате. Экономка закрыла ставни, погасила свет, и они обе ушли.

В ту первую ночь мы с братом долго разговаривали. Нам очень хотелось спуститься вниз на первый этаж, в гостиную, и посмотреть на люстры, мебель под чехлами и на пианино, но мы боялись, что деревянная лестница заскрипит и экономка будет ругаться.

На следующий день был четверг. В школу мне идти не надо было [6]. Экономка принесла нам в комнату завтрак на подносе. Мы поблагодарили ее.

Племянник Фреде в тот четверг не приехал. Мы остались играть в большом саду перед домом, где всюду были закрыты ставни. Там росла плакучая ива, а в конце сада была бамбуковая изгородь, сквозь которую просматривалась терраса ресторанчика «Робин Гуд» и столы, на которых официанты расставляли приборы для ужина. А мы днем ели бутерброды. Их для нас приготовила экономка. Мы ели бутерброды, сидя на садовых стульях, прямо как на пикнике. Вечером была прекрасная погода, и ужинали мы опять в саду. Экономка снова приготовила нам бутерброды с ветчиной и сыром. И дала по куску яблочного пирога на десерт. И еще кока-колу.

После ужина пришла Анни. Мы надели пижамы и халаты. И вышли с ней погулять. На этот раз мы даже перешли внизу на другую сторону дороги. Возле парка встретили каких-то людей, и они были изумлены, что на нас — халаты. Анни была в своей старой кожаной курточке и джинсах. Мы прошлись перед вокзалом. Я подумал, что мы могли бы вот так, в халатах, сесть в поезд и доехать до Парижа.

Когда мы вернулись, Анни поцеловала нас в саду перед белым домом и дала нам по губной гармошке.

Среди ночи я проснулся. Я услышал шум мотора. Встал и подошел к окну. Экономка ставни не закрывала, она просто опустила красные шторы.

Прямо передо мной светилось bow-window нашей гостиной. Машина Роже Венсана с опущенным черным верхом стояла перед домом. Малолитражка Анни тоже была на месте. Тарахтел мотор грузовичка с брезентовой крышей, остановившегося по другую сторону улицы, у стены протестантской церкви. Мотор заглох. С грузовика сошли двое. Я узнал Жана Д. и Бака Дэнни; оба вошли в дом. Время от времени чей-нибудь силуэт мелькал в bow-window гостиной. Мне очень хотелось спать. Наутро экономка разбудила нас, принеся поднос с завтраком. Она и брат проводили меня в школу. На улице Доктора Дордена уже не было ни грузовика, ни машины Роже Венсана. Зато малолитражка Анни стояла на месте, перед домом.

У дверей школы меня ждал брат, он был один.

— У нас в доме никого нет.

Брат рассказал мне, что экономка только что отвела его домой. Малолитражка стояла на месте, а никого не было. Экономке нужно было съездить за покупками в Версаль, и она собиралась пробыть там до вечера, поэтому оставила брата в нашем доме, объяснив ему, что Анни скоро вернется, раз ее машина здесь. И брат сидел и ждал в пустом доме.

Когда он увидел меня, ему сразу полегчало. Он даже засмеялся, как человек, который натерпелся страха, а теперь совершенно успокоился.

— Они уехали в Париж, — сказал я ему. — Не беспокойся.

Мы прошли по улице Доктора Дордена. Малолитражка Анни стояла на месте.

В столовой — никого, в кухне тоже. И в гостиной. На втором этаже — комната Анни пуста. Комната маленькой Элен тоже. И Матильды, там, в глубине двора. Мы вошли в комнату Белоснежки, вдруг она взяла и вернулась. Нет. Будто бы никто никогда и не жил в этих комнатах. Из окна нашей спальни я смотрел вниз на малолитражку Анни.

Тишина в доме наводила на нас страх. Я включил радио, мы съели два яблока и два банана, оставшихся в корзинке на буфете. Я открыл дверь в сад. Маленький зеленый автомобильчик по-прежнему стоял посреди двора.

— Подождем их, — сказал я брату.

Время шло. Стрелки часов кухонного будильника показывали без двадцати два. Мне пора было возвращаться в школу. Но я не мог оставить брата одного. Мы сидели друг против друга за нашим обеденным столом. И слушали радио.

Мы вышли из дома. Малолитражка Анни была на месте. Я открыл дверцу и сел на переднее сиденье, на свое обычное место. Посмотрел, что лежит в ящике для перчаток, и обыскал заднее сиденье, Ничего. Только пустая пачка из-под сигарет.

— Пойдем прогуляемся до замка, — сказал я брату.