Смягчающие обстоятельства

Несколько минут я спокойно посидел в металлическом, обтянутом потрескавшимся дерматином креслице, смотрел на ведущую к Южному микрорайону дорогу и размышлял о делах, не имеющих ни малейшего отношения к службе.

Потом начал спускаться, и получалось это гораздо лучше.

Ступив на землю, с облегчением вздохнул и с удовольствием сказал сторожу:

— Может, тебя подсадить? Слазишь, проветришься!

— Не надо, гы-гы-гы… Мы не милиция, нам это ни к чему.

Издевательские нотки в голосе исчезли, я усмехнулся…

Когда я вернулся в отдел, кабинеты коллег пустовали, все напряженно работали по «Призракам». Дело Нежинской возникло совсем не ко времени, отняв почти полдня. Впрочем, новые происшествия никогда не приходятся кстати. Я тоже окунулся в водоворот событий: проверил несколько сообщений о подозрительных лицах, обошел ранее работавших врачами пенсионеров.

В конце дня я сидел в кабинете и, глядя в пространство перед собой, оттягивал момент, когда надо будет заняться оформлением собранных материалов.

— Это вы следователь Крылов?

Дверь открыл высокий полный мужчина лет шестидесяти. Красное лицо, седые, стриженные «под ежик» волосы.

— Если вам угодно называть следователем инспектора уголовного розыска, то да.

Он помолчал, переваривая нарочито запутанную фразу, потом махнул рукой.

— Какая разница! Я живу по Каменногорскому проспекту, двадцать два, и дежурный сказал, что мне надо разговаривать с Крыловым! — В голосе слышались нотки раздражения.

— Все правильно, это моя зона. — Я вспомнил четырехэтажный дом старой постройки, стоящий на пересечении двух оживленных магистралей. — И что случилось?

— Бабков Егор Петрович, председатель домкома, — отрекомендовался посетитель. — К тому же председатель товарищеского суда и командир народной дружины. И чтоб вы были в курсе, в прошлом — ответственный работник.

Я едва заметно поморщился.

— Я звонил вам месяц назад и сообщал о подозрительном факте. Теперь хочу узнать, какие меры приняты.

— Что за факт?

— Вечером, около десяти, слышу — Кто-то прошелся мимо моей двери. Я живу на четвертом этаже, квартира — в конце коридора, дальше — только лестница на чердак. Кого туда может понести? Тем более что он заперт!

Председатель домкома многозначительно поднял палец.

— Жду, что дальше будет. Полчаса, час — тишина. Не спит же он под дверью! Оделся, вышел, глядь — чердак открыт! Значит, воры? Но что там красть? Подхожу, а навстречу — человек! Меня что удивило: тепло, сухо, а он в плаще-болонье и в таком же берете!

Я удостоверение дружинника предъявляю, говорю: «Кто вы такой и что здесь делаете?» А он в ответ: «Из райжилуправления, состояние крыши проверял». — «Почему ночью?» — «Днем, — говорит, — времени нет». — «Тогда покажите документы!» И что вы думаете?

Бывший ответработник раздулся от негодования.

— Он меня отталкивает с улыбочкой: «Ложись спать, папаша, а то бессонницу наживешь!» И пошел себе. Я за рукав — хвать! Только он вырвался и вниз. Тут я какое-то звяканье услышал… Мне с самого начала показалось: что-то у него спрятано под плащом! Ну, бежать за ним я не стал, пошел позвонил, ваши приехали, осмотрели чердак и ушли. «Не волнуйтесь, — говорят, — все в порядке!» А где же порядок? Вот вы мне разъясните: кто это был, чего хотел?

— Может, бродяга? Ночлег искал или собирался белье украсть?

Заявитель с сомнением покачал головой:

— Не похоже. Лицо, манеры, поведение… Какой там бродяга! Я подумал, что и вправду из РЖУ, сходил, поинтересовался — никого не посылали.

Наступила пауза.

— Знаете, что я думаю?

Под требовательным взглядом мне стало неловко за свою недогадливость.

— Может, он из тех бандитов? — со зловещей интонацией выпалил седоволосый. — Кстати, сколько человек они убили? Болтают разное, а мне для информированности…

— Почему, у вас появилось такое подозрение? Милицию буквально засыпали сообщениями о предполагаемых «Призраках», не имеющими под собой абсолютно никаких оснований.

— Честному человеку ночью на чердаке делать нечего… А денег много забрали? Неужели правда сто тысяч? А визитную карточку оставили?

Посетитель утратил сановитость: любопытство пересиливало привычный стереотип поведения.

— Сколько их — трое? Я все-таки представитель общественности!

— Спасибо за сигнал, мы проверим, если понадобится — примем меры.

То, что я оставлял вопросы без ответа, вызвало у посетителя раздражение.

— И дайте письменный ответ, чтобы все было официально!

Дверь за Бабковым закрылась.

Управившись почти со всеми бумагами, я сделал то, в чем отказывал себе три дня: набрал знакомый номер и попросил Риту Владимировну.

— А кто спрашивает? — после паузы поинтересовался женский голос.

Я назвался.

— Рита Владимировна в командировке, звоните послезавтра.

— Вы это не всем говорите? Иначе для чего представляться?

На другом конце провода чувствовалось замешательство.

— Она в командировке, — заученно повторили ответ и отключились.

Я очень тихо положил трубку.