Смягчающие обстоятельства

Она сказала это тихим, как всегда, спокойным голосом, но с отчетливыми нотками грусти, что было для нее совершенно необычно. И главное — она говорила искренне, Элефантов почувствовал это всем своим существом и удивился еще больше, так как излишней откровенностью она его никогда не баловала. Он ощутил, что между ними на миг установилась такая атмосфера доверия и понимания, какой еще никогда не было. Только на мгновение, потому что он не был готов поддержать ее, сохранить, напротив, почувствовал неловкость и попытался ввести разговор в привычное русло ерничанья и рискованных, на грани приличия шуток.

— А для тела?

— А-а! — Мария небрежно махнула рукой. — Для тела разве трудно найти!

Тогда он посчитал это бравадой, но потом, влюбившись в Марию, думая о ней каждую минуту, мучительно ревнуя, он часто вспоминал сказанные ею в мгновенье откровенности слова. И каждый раз все внутри сжималось в комок.

Но хотя он никогда не заговаривал с Марией об Астахове и Эдике, его постоянно мучила мысль: какое место занимает он, Элефантов, в этом четырехугольнике? Хотелось надеяться, что она покончила со старым, а раз хотелось, то он на это и надеялся. И вдруг этот браслет…

Мария заметила изменение в его состоянии и присела рядом.

— Что тебя беспокоит?

— Понимаешь, — Элефантов привлек ее к себе, прижался лицом к душистым волосам и тонкой шее. — Когда мы близки, я чувствую, что ты меня любишь.

А так — между нами какая-то стена.

— Ну это же вполне естественно.

Мария отстранилась и внимательно, думая о чемто своем, посмотрела ему в глаза.

— Ты чувствуешь, что я не полностью принадлежу тебе?

— Да, да, именно так, — Элефантов нервничал, не скрывал этого и больше всего хотел, чтобы Мария развеяла его сомнения, это было легко — улыбка, одно слово, ободряющий жест…

Но она только задумчиво наклонила голову.

— Послушай, Машенька, — решившись, он заговорил быстро и взвинченно.

— Я хочу, чтобы ты была только моей женщиной!

То, что подспудно мучило его все это время, требовало выяснения, и он был рад неожиданно вырвавшимся словам, которые должны были сделать это.

— Это невозможно, — холодно ответила Мария.

Его как будто облили водой.

— Но почему, почему?!

— Хотя бы потому, что ты не можешь быть только моим мужчиной! — Тон ее стал совсем ледяным.

— Почему же не могу? Я только этого и хочу! Единственное, чего я не могу — жениться на тебе.

— Вот об этом и разговор. Что же ты мне в таком случае предлагаешь?

— Но ты можешь быть моей фактической женой…

— Да если хочешь знать, я это ненавижу! — с неожиданной злостью сказала она.

— Что ненавидишь?

— Фактических жен, вот что! — Она нервно мяла руками кружевной платочек.

— Но почему?

— Да что ты заладил: почему да почему! Подумай еще и о том, что я не могу все время оставаться одна! Мне надо выйти замуж, у ребенка должен быть отец!

— Одно не исключает другого. Встретишь хорошего человека и выйдешь…

— Как же я его встречу, если буду только с тобой? И потом, разве так сразу выходят замуж? Этому всегда предшествуют определенные отношения!

Она была права, и эта правота убивала, так как не оставляла места надеждам. А мысль об «определенных отношениях» вызвала неистовую волну ревности.

— Но я же люблю тебя… И эта неопределенность положения так унизительна… Помнишь свою шутку?

Она наморщила лоб.

— Ну, если бы ты с тем парнем поднялась к себе, а я остался сидеть внизу? Это же чертовски обидно…

— А ты не думаешь о том, что человек, с которым я поднялась бы наверх, может стать отцом моего ребенка?

Приставший к ней на улице подвыпивший юнец явно не подходил на роль отца Игоря, и Элефантов поморщился.

— Или, думаешь, меня не унижает, когда ты приходишь ко мне ночевать и вынимаешь продукты, приготовленные руками жены, собиравшей тебя в командировку!

Такой случай действительно был, они вдвоем съели сваренную Галиной курицу, он испытал неловкость и пожалел, что не выбросил приготовленный дома пакет, а Мария со смехом проехалась по поводу неверных мужей и сомнительных командировок. Значит, она просто скрыла, что ей так же неприятно, как и ему, значит, она тонко чувствует все шероховатости в их отношениях, отсюда и различаемый им холодок.

— И вообще, ты думаешь о моем положении? Что могут говорить обо мне?

Шлюха, принимающая чужого мужа!

Мария вскочила и возбужденно ходила по комнате.

— Но я люблю тебя! Очень люблю! Мне тяжело, я страдаю…

— А может быть, это месть? — Она опять села рядом. — Свыше? — Пальчик указал на потолок.

— Но за что?

— За твое отношение ко мне три года назад! Нет, она не забыла незастеленных диванов, будь они прокляты!

— Но тогда я был совсем другим! — в отчаянии выкрикнул Сергей.

— А сейчас я другая! — отрезала Мария, и фраза причинила ему боль.

Что она хочет этим сказать?

— Но что же делать?

— Да ничего. Пусть все так и остается. Чувства есть, будем встречаться время от времени на час-два…

Ну что ж, получай по заслугам. Бумеранг возвращается. Значит, всего-навсего один из четырех углов.

— Ты хотя бы сняла эту побрякушку, — он схватил ее запястье.