Смешарики. Моя прелесть и другие истории

Медведь тут же отодвинулся от Бараша и замотал головой:

– Эй-эй, это не от меня!

Нюша принюхалась к поэту.

– Точно! – воскликнула она и в ужасе уставилась на него. – Бараш, тебя во что макнули?

Тот затрясся от возмущения.

– Ну, знаете ли… ну, знаете ли… Вы ничего не понимаете! – в отчаянии выпалил Бараш. – Ни в запахах, ни в чувствах! Вы плохо чувствуете и плохо чуете! И вообще всё это плохо пахнет! В духовном смысле!

С этими словами Бараш развернулся и в слезах убежал прочь.

– Что это с ним? – удивлённо спросила Нюша и с облегчением поняла, что снова может нормально дышать.

– Это «Моя прелесть», – ответил Копатыч. Он наконец стянул с себя противогаз и звонко чихнул. – Духи такие. У всех манит, а у него не манит.

Бараш бежал через лес, продираясь сквозь густые заросли.

– Прочь! Прочь! – кричал он. – К развенчанным святыням нет возврата!..

На последних словах он споткнулся о кочку и кувырком полетел в глубокий овраг. Кусты сомкнулись над поэтом.

Когда стемнело, Нюша с Копатычем забеспокоились и пошли искать беглеца. Они долго кружили по лесу, постоянно принюхиваясь. И вот друзья обнаружили след.

– Туда! – скомандовал Копатыч. Запах «Моей прелести» в этом месте стоял особенно сильный. – Ага… Здесь он остановился и немного постоял….

Нюша уткнулась носом в землю.

– Сюда! – позвала она. – Здесь вроде пошёл обратно, но потом передумал… Тут, видимо, решил отдохнуть.

Смешарики бродили по лесу до самого рассвета, пока наконец не оказались в глубоком овраге около кустарника. Среди сплетения ветвей ничего было не разглядеть, но нюх не обманешь – Бараш был явно здесь.

– Бараш! – позвала Нюша. – Ну, Бараш! Выходи! Хватит прятаться!

Из зелени раздался голос поэта:

– Меня здесь нет!

– Это ты безносому будешь рассказывать! – хохотнул Копатыч. – Давай вылезай уже!

Сначала из листьев высунулись рожки, а потом и сам Бараш.

– Мы к тебе в гости, – сказал Копатыч и хитро прищурился. – Ты теперь вроде как хозяин леса. Всю территорию пометил, так сказать.

– Всё шутим, да? – проворчал Бараш. – Очень смешно…

Нюша ласково улыбнулась и принялась снимать с поэта колючки и веточки.

– Ну, чего ты, глупенький, убежал? – заговорила она. – Мы по тебе соскучились…

– С чего это вдруг? – недоверчиво посмотрел на неё Бараш. – Ведь внешне я – ничего особенного…

– Ничего особенного, – эхом откликнулась Нюша.

Тогда Бараш откашлялся и попробовать спеть:

– Ля, ля-я-я… И на слух – ничего особенного…

– И на слух ничего особенного, – кивнула Нюша, снимая застрявший в шерсти поэта листик.

– И на запах вроде… – напомнил Бараш.

Нюша не дала ему договорить и категорично заявила:

– Чтоб этой «Моей прелести» больше никогда не было! Это издевательство над окружающими!

– Так в чём тогда дело? – воскликнул Бараш. – Ни на глаз, ни на ухо…

Нюша погладила его по голове:

– Зато ты на ощупь ничего!

Копатыч с интересом потрогал загривок Бараша.

– Да, кстати! – согласился медведь. – Пушистый такой!

Бараш расплылся в блаженной улыбке. Он понял, что ему не нужно было лезть из кожи вон и с головы до ног обливаться духами, чтобы его заметили. Он такой, какой есть – очень даже ничего.

Двигатель прогресса

Как-то раз Крош с Ёжиком отправились в гости к Пину. Пока пингвин на берегу моря чинил сломанный гидросамолёт, двое друзей в ангаре механика думали, чем бы себя развлечь.

Крош прижался к косяку двери, встал на цыпочки и отметил карандашом свой рост. Рядом была такая же рисочка – Крош не первый раз ставил здесь отметку.

– Ну, ёлки-иголки! – сокрушённо воскликнул кролик, оценив результат. – Опять двадцать пять! Вчера было двадцать пять, позавчера – двадцать пять, позапозавчера – тоже… Никакого прогресса!

Ёжик сочувственно посмотрел на друга. Тут к ангару подошёл Пин. Вид у него тоже был не самый довольный.

– Да, такой часто бывает! – согласился Пин, прошёл в ангар и начал рыться в бесчисленных ящиках. – Есть прогресс, а потом пуф!.. Аллес! Никакой прогресс, все только ходят туда-сюда. А потом бац! И снова пошёл прогресс… – на этих словах механик вытащил из груды железяк запасной двигатель и потащил его из ангара.

Пин вернулся к самолёту и принялся запихивать тяжеленный двигатель в люк. Крош и Ёжик прибежали следом.

– А что значит «бац»? – поинтересовался Крош.

– «Бац», значит, какой-нибудь великий изобретений, который дальше двигать прогресс науки и техники, – пояснил Пин.

Кряхтя, он, наконец, протолкнул двигатель и оказался внутри самолёта вместе с ним! Ёжику тоже стало интересно, о чём говорит изобретатель.

– А что значит «пуф»? – спросил Ёжик, разглядывая торчащие ноги Пина.

Тот кое-как выбрался из люка.

– «Пуф» – значит «пуф», – ответил пингвин и развёл крыльями.

Не вдаваясь больше в объяснения, Пин захлопнул люк, уселся в кресло пилота и скомандовал:

– От винта!

Самолёт затарахтел, обдал Смешариков потоком воздуха и помчался по воде прочь от берега.

Друзья задумчиво смотрели ему вслед.

– Ёжик, а не кажется ли тебе, что мы остановились в своём развитии? – вдруг спросил Крош.

– Только не надо обобщать! – покосился на него Ёжик и направился в сторону дома. Крош – за ним.