Смертник

– Найдем мы твой затылок, не переживай.

Страх, долгое время сжимавший внутренности в тугой узел, вдруг кончился. За гранью немыслимого ужаса обнаружилась пустота.

– Ты видишь не своими глазами.

– Да знаю я, чем вижу! Катись сюда, тварь! Тащи свою уродливую башку.

– Не трать патроны, Очкарик. Нам его не убить.

– Еще посмотрим, сука.

– Прощай, собака.

Неизвестно, кому предназначалось последнее обращение, но именно слепую собаку Ника и увидела. Зверюга шла прямо на нее, оскалив клыки, то и дело припадая к земле. Ее собака. Из пасти капала слюна. Пленки, закрывавшие глаза, побелели, и Нике показалось, что за ними угадываются черные зрачки. Псина шла на нее. Не оставалось никаких сомнений в том, что она готова была нападать, рвать зубами человеческую плоть, вгрызаться в нее.

– Гад ты, хозяин! – Голос Ники дрогнул. – Каков гад. Это моя собака.

– Прощай, собака.

– Это моя собака, – сквозь зубы повторила девушка, в душе которой закипала ярость. – Это моя собака, и я ее тебе не отдам.

Она шагнула навстречу псине, отвела ствол автомата в сторону.

– Единственное доброе существо на всю чертову Зону – и во что ты ее превратил! Это моя собака, – прошипела Ника. – Иди к своей падали. С ней у тебя лучше получается.

Девушка сделала еще один шаг. Все вокруг перестало существовать, не считая оскаленной пасти, приближающейся к ней. Ника смотрела прямо в глаза, закрытые пленкой. Пусть вся деревня несется в тартарары – ей не было до этого никакого дела. Весь мир сузился до размеров собачьей морды. Закусив губы, белая от бешенства, девушка шла к собаке, бесстрашно выставив перед собой руку.

– Моя собака, моя, все, что есть у меня, – хрипела она, даваясь словами, выскакивающими из сдавленного горла. – Моя. Собака.

Непонятная сила удерживала зверюгу от броска. Она припала к земле, под кожей вздулись узлы мышц, с клыков срывалась пена, но животина держалась.

Девушка осторожно положила руку на лысую голову. Она не боялась нападения, но не желала вспугнуть собаку неосторожным движением.

Псина содрогнулась всем телом. Слюна растянулась из пасти длинной нитью. Спина выгнулась дугой. И вдруг зверюга обмякла, словно из нее выдернули штырь. Собака попятилась, лапы у нее переплелись, и она тяжело завалилась на землю.

Деревня, лежащая в руинах, внезапно стала менять очертания. Стремительно достраивались стены. Влетали в окна стекла. Крыши девятым валом вставали на дыбы и оказывались на стенах домов. Улица мгновенно очистилась от мусора.

Вдруг облака разошлись и засияло солнце. Ника ослепла от блеска.

Возвращенные двери распахнулись, выпуская на улицы толпы празднично одетых людей. Засуетились вокруг дети, держа за нитки разноцветные шарики. Смеялись женщины, широко распахивая рты.

Иллюзия была бы полной, добавь хозяин к происходящему звук.

Но его не было. Народ шагал без всякого топота. Бесшумно лопались шарики. В полной тишине рядом с девушкой проехал старый «запорожец», обдав ее грязью.

Посреди толпы лежала слепая собака, уставив морду в глубину площади, в ту сторону, где застыл одинокий обгоревший столб.

Голова у девушки шла кругом. Ее толкнул какой-то усатый мужчина и сбил автомат с плеча. Пока она потирала ушибленное место, на нее налетел велосипедист. Ника упала и ударилась спиной о забор. Сбитая с ног, с разодранными в кровь локтями, девушка тщетно пыталась подняться. Ее пинали, толкали, на нее наступали радостные, улыбчивые люди. Она встала на колени, когда мальчишка выстрелил из рогатки и попал ей в щеку. Острый камень вспорол кожу, струя крови потекла за воротник.

Собака лежала в пыли. Она заскулила, когда в черный бок со всего маху ткнулся тяжелый ботинок, и по-прежнему не отрывала незрячих глаз от одинокого столба – всего, что осталось от Доски почета.

Зажимая рану рукой, чувствуя, как кровь сочится между пальцами, Ника шла к этому проклятому столбу, бельмом на глазу торчавшему посреди площади. Она просто не знала, что делать. Собачья морда, повернутая в ту сторону, давала ей подсказку, не воспользоваться которой девушка не могла.

Кто-то наотмашь ударил ее в лицо. Она ответила тем же, с размаху двинула кулаком в чью-то физиономию, стараясь попасть точно в глаз. Светловолосый парень покачнулся, закрылся руками. Какая-то женщина повисла сзади, ногтями вцепилась в шею. Ника локтем заехала в солидный живот и заставила толстуху разжать руки.

С собакой никто не церемонился. Ее ударили чем-то тяжелым. Она и не пыталась защититься, только часто дышала, вывалив из страшной пасти длинный язык. Мальчишка взмахнул палкой и попал по слепой морде. Острый конец его кола задел пленку, закрывающую глаз. Она сморщилась тонкой бумагой, обнажив открытую рану. Кровь накопилась в глазной впадине и слезой покатилась вниз, ослепительно красная при свете солнца.

Исступленные мертвые лица надвигались, щерили рты в радостных ухмылках. Пустые взгляды прожигали девушку насквозь. Еще хуже были руки с короткими или длинными пальцами, с ногтями, покрытыми сетью трещин. Они впивались в спину, в шею, цеплялись за швы куртки, пытались добраться до горла.