Смерти нет

— Ну, чего столбами стоите? А если увидят? Он сорвал досаду на них — как ни старался, а упустил из виду, что Муха может находиться на улице.

— Стоим?.. — приготовился пуститься в путаные рассуждения Бред, но дальше первого слова ему продолжить не удалось.

— Быстро туда! — скомандовал Тощий и почти втолкнул Бреда и Ботву в помещение мусоропровода. — Тихо! Следить за сигналом.

Редька и Пистон, завидев объект, должны были подать условный знак — качнуть ветку рябины, возле которой они и залегли.

Тощий сам шагнул следом за Ботвой. Оттуда, из помойной комнатенки, он посмотрел, как спрятались сигнальщики. Замаскировались они хорошо — как ни старайся, не увидишь.

— Ждем, — вполголоса приказал Тощий.

5

Настроение у Пистона сделалось препоганое.

Еще когда шли сюда, он плелся подавленный, а когда они с новым компаньоном заняли наблюдательный пункт, он окончательно почувствовал себя паршиво.

Не в физическом смысле — в нравственном.

Ему, Пистону, тоже вдруг открылась какая-то сторона собственной души, о которой он подозревал. Как он жил раньше, что делал?.. Жрал, спал. Убивал...

Убивал, да. Чего уж тут с самим собой в прятки играть. А для чего? Да хрен знает для чего. Чтобы дальше жрать и спать.

Ему стало невыносимо горько. Он понял Жженого. Черт побери, как он его понял!..

И тут его подтолкнули в бок. Он вздрогнул.

Сосед, Редька, смотрел веселыми хитрыми глазками.

— Чего загрустил?

Пистону хотелось послать этого бодряка в такую даль, откуда уже не вернуться. Но нельзя! Опасно.

— Да так... Жрать охота.

Редька полез куда-то в недра своих одежд и, к удивлению Пистона, вынул оттуда аппетитный, поджаристый сухарь.

— На. Только не хрусти. Откуси кусок, пососи во рту, а уж потом жуй.

Пистон сказал про жратву для отмазки, но правду: жрать ему в самом деле хотелось. Поколебавшись секунду, он взял сухарь.

— А ты?

— А я не хочу. Я, брат, воздухом питаюсь.

— Чего? — Сухарь застрял у Пистона в горле.

— Вот так, — пояснил сосед: вдохнул глубоко, задержал воздух и медленно выдохнул... — И все. Сыт.

Пистон остановившимся взглядом смотрел на плутовскую рожу Редьки. А тот вдруг расплылся и беззвучно рассмеялся:

— Шучу я! Люблю, грешный, пошутить.

— А ну тебя, — сердито отмахнулся Пистон и стал жевать.

— Ты следи, следи, — посоветовал Редька. — Не прозевай. Начальничек-то у вас — ух! — строгий. Случись что, башку сымет.

— Знаю, — проворчал Пистон.

Он понял, конечно, что у Тощего был генератор. Да почему был — есть... Серьезно. Серьезно, да, но ему-то, Пистону, что делать? Жить так, как жил? Против своих?.. Позорно. Восстать? И тут же распрощаешься с жизнью.

Вот ведь выбор! От переживаний Пистон не заметил, как проглотил весь сухарь. Но как ни странно, бдительности он не утратил, смотрел во все глаза, и именно он, а не Редька заметил, как в окне подъезда на шестом этаже мелькнул силуэт человека.

От неожиданности Пистон дернулся. Редька сразу напрягся.

— Что?! — шепотом.

— Идет! — выдохнул Пистон.

6

В этот день Муха проснулся почему-то раньше обычного.

Было вроде бы совсем темно, однако по неуловимому оттенку неба в окне Федя догадался, что это не ночь, а утро, скоро будет светать.

Он закрыл глаза и сонно улыбнулся тому, что может еще без забот подремать часок-другой. Левой рукой он потрогал цевье карабина. На месте!

Муха не был левшой, но стрелял с левой руки I и левого плеча — так ему почему-то было удобнее.

Однако сон не шел, прямо-таки назло. Муха кряхтел, ворочался. Тьма в окне и комнате стала явно жиже. Было обидно терять предрассветные, самые сладкие часы сна... Обида перешла в раздражение. Муха осерчал — и тут, неожиданно для себя, уснул.

Вторично проснулся он, когда было уже совсем светло. Вновь ощутил досаду: проспал! Вскочил энергично, стал разминаться.

Затем долго сидел перед картиной, приставленной к стене. Странно, но теперь этот небесно-лесной пейзаж навевал какую-то грусть, объяснить и выразить которую Муха не мог. Просто сидел и грустил. И черт его знает, почему вспомнились когда-то слышанные слова: жди меня, и я вернусь... Федя и понятия не имел, что это первая строчка стихотворения. Кто-то сказал, а он услышал и запомнил. Потом забыл. А теперь вдруг вспомнил снова.

Но это казалось приятным.

После завтрака он поглядел в окно и решил, что пора топать к Гвоздю. Связался с ним.

— Ну что, как договаривались? — не преминул уточнить он.

— Ясный пень, — ответствовал Гвоздь. — Я что, когда-нибудь динамил?

— Да нет. — Муха смутился. — Это я так просто...

Гвоздь смягчился:

— Ладно, ладно... Давай, жду.

— Тогда я выхожу.

— Давай.

Федор сходил на кухню, из тайника достал табак отсыпал две пригоршни. Взял пару коробков спичек. Оделся потеплее и пошел.

Спускаясь, он ощутил морозец и мысленно похвалил себя за то, что так экипировался. На шестом этаже подошел на секунду к выбитому окну: точно, подморозило. Зима.

Повернувшись, он краем глаза уловил какое-то неясное движение во дворе, где кусты рябины возле гаражей. Наверное, ворона села на ветку, решил он и пошел дальше вниз.

Глава 14 ЗАХВАТ

1