Смерти нет

Стреляли на рассвете. И это учли. Гоблины бдительность если не потеряли, то понизили. Задремали, расслабились...

И получили по самые помидоры! Костин расчет был верен. Зажигательный выстрел влепился точно в борт резервуара. Пламя вспыхнуло так — фыхх! — словно с резким выдохом. И тут же вдогон Витек врезал бронебойным.

Этот снаряд звонко щелкнул в железо — как гвоздь в консервную банку. И на миг повисла полная тишина.

Или так показалось?..

А затем парни увидали такое, чему бы ни за что ни поверили, если бы своими глазами не видели.

Огромный, с двухэтажный дом, резервуар стал важно надуваться, как воздушный шар...

И сорвалось куда-то небо. Дрогнула земля. Рассвет с испугу враз стал днем, без всякого утра.

Так дало по ушам, что парни вмиг оглохли. Разинув рты, остолбенев, смотрели они на беззвучное безумие огня. Очкарик первый очнулся от ступора. Он толкнул друзей, знаками показал, что надо тикать. И в той же полной тишине все кинулись в укрытие.

Слух начал возвращаться к ним через полчаса. Ну а там!.. Разговоров, поздравлений, восхищений было не остановить...

Тогда-то Костю и прозвали Громом, с легкой руки Очкарика. Костя Гром! — прилепилось прозвище.

Вот тут-то, видно, до Витька дошло, что лавры главного героя опять проехали мимо. Нет, его хвалили, ясное дело, поздравляли — но ведь это же не то... А тут еще и О-о вдруг отличился.

— А я вроде знаю, где еще оружие может быть! — взял да и ляпнул он где-то спустя неделю после взрыва.

— Что значит — вроде? — Бабай нахмурился.

— Догадываюсь.

— А что ж раньше молчал?!

Тот плечами пожал:

— Да кто ж его знает. Может, и нет там ничего. У Бабая от такой логики голова кругом пошла.

— Ну... — только и сказал он без мата, а дальше сплошная ненормативная лексика. — Показывай, давай, чудак на букву «м»!

Правда, последней фразы Бабая О-о не понял.

Выяснилось, что километрах в пяти к северо-востоку была воинская часть. Гоблины там все, что могли, разграбили — но что-то все же не смогли. В бытность свою бродягой-одиночкой О-о из любопытства побывал там, полазал везде. Углядел неприметный холмик — совсем бы неприметный, если б не металлическая труба с грибовидной крышкой, торчащая из земли. По ней шустрый малый и смекнул, что холмик скорее всего вход в подземное хранилище...

— А с чего ты решил, что там оружие? Может, там картошка!

— Да я же говорю, не знаю. Может, и картошка. Тоже неплохо...

Так она там, поди, вся сгнила! — встрял Кишка. Невесть отчего это показалось ему ужасно смешным. — Га-а!..

Но там оказалось все-таки оружие. Автоматы с «подствольниками», один ручной пулемет, патроны и гранаты к ним. И добра этого — хоть завались!..

Так вот и О-о попал в передовики. И, похоже, это стало последней каплей, переполнившей чашу попранного самолюбия Витька. Он надулся, пару дней ходил мрачнее тучи, а вечером, за общим ужином, взорвался.

Сидели, ели печеную картошку, старую, еще осенью захваченную на складе. Весной жратва не ахти, авитаминоз — все исхудавшие были, утомленные, но бодрились, а вот Витек не удержался. Он молчал, ел нехотя, а когда Кишка взял какую-то картофелину, вспылил:

— Куда хватаешь, дебил? Твое, что ли?!

Кишка тоже был не денди:

— А что, твое?

— Мое!

— Ну и подавись! — Картошка полетела Витьку в голову.

Через секунду оба катались с матом по полу, а прочие, и девчонки в том числе, крутились вокруг, пытаясь остановить драку.

— А-а!.. Да тише вы! Придурки! Услышат! А-а!.. Да разнимите их!..

А мальцы по глупости хохотали. Они подумали, что это хохма такая.

Растащили наконец. Витек бешено рвался из рук, растрепанный, с царапиной на лбу:

— Пришибу! Сволочь!..

— Сам сволочь! — неслось в ответ.

— Да тише вы! — еще громче вопили девчонки.

Кончилось тем, что Витек вырвался, обложил напоследок матом всех и убежал куда-то в ночь. Кишка зло плюнул на пол:

— Тьфу! С-сучара!..

— А ну всем спать! — приказал Бабай. Оглядел себя, отряхнул брезгливо. — Г-гадство, все пуговицы оборвали... Ну? Спать, я сказал!

Ночью они с Очкариком, естественно, шептались — когда все уснули.

— Хреново, брат, — качал головой Бабай. — Ох, хреново! Вот тебе и семья.

— В семье не без урода, — утешал Очкарик.

— И я проглядел, дурак. Видел же, что он сам не свой! А, думаю, обойдется... Куда он рванул, как думаешь?

— Понятия не имею. Утром объявится, наверное.

— А делать-то что? Разброд пойдет — хуже не придумаешь.

— Это точно. Ты знаешь... — Очкарик неловко усмехнулся, — я подумал... С этой точки зрения лучше, чтоб он вообще не вернулся. Да со всех точек! Для него тоже.

Бабай сперва не понял, что имеет в виду товарищ, а когда понял, то поднял голову и посмотрел собеседнику прямо в глаза. Вернее, в очки. Увидал в них отблеск догоравшего костра.

— Ты думаешь? А ты?

Что тут скажешь...

— Ладно, — сказал Бабай. — Давай-ка спать. Там поглядим. Утро вечера мудренее, как говорится.

Но глядеть не пришлось. Витек сам все решил за них.

С ранья обнаружилось, что пропала одна «Наваха» и пять выстрелов. Честно говоря, Бабай даже и не рассердился. Велел только всем сегодня быть тише воды, ниже травы.