Смерти нет

Но если бы кто-то спросил Сергея, стоит ли заходить в эту гавань, он бы, пожалуй, посоветовал остаться на рейде, сохранив возможность манёвра. Вернее, возможность в любой момент дать дёру.

Потому что помимо хузарских и прочих кораблей, коих было никак не меньше сотни, у одного из причалов стояли корабли византийские. И то были не «купцы». Боевые. Шесть штук. Два дромона и четыре триеры.

И как раз сейчас «Живущий Боем» проходил мимо одного из них, громадного дромона, оснащённого аж двумя огнемётными установками.

Сергей видел, что Рёрех напряжён. Момент и впрямь был острый.

Княжич вряд ли прежде наблюдал византийские огненосные корабли в деле, но слышал наверняка. А вот Сергею уже приходилось видеть, на что способны огненосные византийские корабли в такую вот спокойную погоду и что творит этот средневековый напалм с людьми и кораблями.

Хотелось верить, что Олег, ведущий лодьи в местную гавань, знает, что делает. Потеряв манёвренность и возможность набрать дистанцию, лодьи станут идеальными мишенями для византийских огнемётчиков. А ведь кроме византийских здесь было полно ещё и хузарских кораблей. И крепостные орудия наверняка отлично пристреляны.

В общем, флот русов добровольно входил в западню.

Не весь. Хорошо хоть не весь. Примерно половина оставалась на рейде.

Но всё равно риск был огромен. И в полной мере касался варяжского княжича и его команды, потому что «Живущий Боем» уже миновал пару купеческих судов и мягко приваливался к каменному причалу.

– Бросай! – гаркнул Прастен, и Сергей метнул в сужающуюся щель набитый шерстью мешок. Затем, вскочив на борт, перемахнул на пирс, поймал брошенный конец, набросил пару петель на кнехт и, фиксируя, упёрся в него ногой.

Через десять минут лодья была надёжно пришвартована, а её команда, за исключением оставшейся на корабле полудюжины, выгрузилась на берег и присоединилась к дружине Олега, встречать которую вышел не владыка Самкерца-Таматархи Булан, а всего лишь его представитель, сообщивший, что места для размещения русов в городе уже подготовлены. Самого же великого князя вместе с сотней наиболее уважаемых ближников благородный наместник и брат великого хакана любимый людьми и Богом Булан нынче вечером приглашает во дворец на пир.

В общем, всё мирно, дружелюбно, хотя и не совсем дипломатично. Олег, как-никак, персона достаточно весомая, чтобы быть встреченной лично наместником. Но на фоне всего остального это мелочь. А вот пару дромонов мелочью не назовёт никто.

Нет, Сергей понимал, что между хузарами и ромеями теснейшая связь и при этом весьма острая конкуренция. В его время богатые иудеи из Византии чувствовали себя в Итиле даже свободнее, чем в родном Константинополе. Что, впрочем, не мешало хузарам вести торговлю по параллельным, минующим Византию, товаропотокам.

Вопрос в том, насколько плотно здешняя торговая верхушка завязана на Константинополь. Вернее, насколько она им куплена. Ест ли она с ладони василевса ромеев или всё-таки действует самостоятельно? И насколько расположен к Византии здешний наместник Булан. Нет такой власти, которая относилась бы к деньгам равнодушно. И как это ни прискорбно, именно у византийцев в здешнем географическом ареале золота больше, чем у прочих. Причём намного больше.

В общем, будь воля Сергея, он, увидав на рейде дромоны, рванул бы отсюда на всех парусах и вёслах.

Но воля была – великого князя Олега, а не отрока Вартислава. И теперь этот самый отрок послушно шагал вверх по дороге вместе с остальными дружинниками киевского князя.

– Бывал здесь? – спросил Сергей у Машега.

– Нет.

Молодой хузарин активно вертел головой, изучая окрестности, и по выражению лица его было заметно: увиденное ему нравилось. Надо полагать, мощь хузарского города Самкерца грела его патриотические чувства.

* * *

А вот желание здешнего правителя обрести самостоятельность вряд ли можно было считать патриотизмом.

А желание отделиться у Булана имелось. В этом источники киевского князя не обманули. Просто информация, которую получил Олег, была неполной. Узнай же он, как обстоят дела на самом деле, может, и не рискнул бы нанести сюда визит.

А может, и рискнул бы. Великий князь был хитёр, удачлив и предусмотрителен ровно настолько, чтобы извлекать пользу даже из враждебности врагов. Что, впрочем, было не ново. Римские политики играли в эти игры очень давно. И вполне успешно. Потому шансов переиграть их у киевского князя было ничтожно мало. Тем более не зная истинного распределения сил. Те же, кто знал, были уверены, что князь русов – медведь, угодивший в ловушку, прельстившись исходящим оттуда запахом мёда.

Бывали, конечно, случаи, когда поймавший медведя охотник вдруг понимал, что охотник здесь уже не он… Но, скорее всего, не в этот раз. Там, где в игру вступало ромейское золото, мало кому удавалось перебить ставку.

* * *