Смертеплаватели

Ужасен был едкий запах немытого рыцарского тела. Нестерпимо долго длилась пытка. Но вот что-то горячее ударило внутрь Зои… Запрокинув башку с разинутой пастью и натужно ревя, желтобородый обмяк, навалился одетой в железо грудью… Погодя, оторвался от Зои, отошёл. И тут же рукой показал своим латникам: вперёд, место свободно!..

Вчера она сожгла много бумаг, счетов, писем, чтобы не обременять семью в поездке. Не желая того, девушка оказалась главой дома: отец пребывал в их имении под Фессалоникой, мать при первых знаках беды заперлась в домовой церкви с младшими детьми и парой монахинь из монастыря Святой Ирины, кормившихся за их столом. Поколебавшись, Зоя решила: ехать к отцу! Пока не ограбили, не перебили тут всех, как в западне…

Кликнула слуг, велела собирать дорожные сундуки, готовить повозки и коней. Начались охи, ахи, слёзы, беготня по комнатам. Сама, кусая губы, чтобы не зареветь, складывала любимые книги. Казалось нестерпимо ужасным — чуть ли не более, чем собственные возможные бесчестье и гибель — то, что эти сокровища могут пропасть. «Записки о Галльской войне» и «Сон Сципиона», «Диалоги» Григория Великого в тяжёлых, обтянутых синим шёлком досках; «Хронография» Пселла и подобные волшебным сказкам россказни Косьмы Индикоплова о дальних странах… А Софокл, Платон, Аристотель! А десяток Библий, одна роскошнее другой, в золоте и каменьях, с рисованными тончайшей кистью буквицами!.. Перед тем, как упокоить книги в большом, с узором из медных гвоздиков сундуке, Зоя бережно протирала их обложки, футляры ветхих свитков; оборачивала тканью…

Ночь прошла тревожно, почти без сна, и недаром. На рассвете привратники, вбежав, завопили наперебой, что от ворот Друнгария валит франкская конница. Скоро потянуло гарью, столбы дыма взвились в чистое небо. Мучимая всё большим страхом, Зоя торопила сборы… потом будто что-то сломалось в ней, и она отменила выезд. Досадовала на беспомощную богомолку-мать, на нахлебниц-монахинь… пусть-ка сами выпутываются! Кроме того, по трезвом размышлении стало ясно: через воюющий, сплошь в пожарах город — обоз не пробьётся. Это более лёгкая добыча, чем крепкий старый дом с окованными железом дверьми и ставнями, с тяжёлыми замками. Будь, что будет…

И что это отцу вздумалось бросить семью в такое время? Впрочем, столицу лихорадит уже года два, а поместье без хозяина приходит в упадок… Заставив себя чуть успокоиться, Зоя сошла в подвал, в церковь.

Мать, еще не старая, но увядшая, словно цветок у жаркого костра, предавалась молитвам при каждом трудном случае жизни — и других средств отвратить напасти не знала. Была она раз и навсегда испугана событиями двадцатилетней давности. Тогда город тоже ходил ходуном, горели дома. Правда, не стоял на рейде грозный заморский флот, не скакала по улицам закованная в броню конница Запада, — но пережила Евдокия достаточно. Буйная столичная чернь свергла ненавистного василевса Андроника: возили его по городу на верблюде, и каждый встречный норовил бросить в императора камень, ударить его, пырнуть ножом. Так и содрали с Андроника всю кожу с мясом, и он умер. Евдокия донашивала тогда Зою; наверное, от материнских волнений девочка родилась беспокойной, — но, слава Богу, волей и твёрдым характером в отца…

Дорого стоила мятежным константинопольцам Андроникова кожа, кровь потянула за собой новую кровь. После замученного василевса был коронован муж знатного рода, Исаак Ангел. Он вызволил из языческого плена своего брата Алексея, — а тот в благодарность ослепил Исаака, сбросил с престола, заточил в монастырь и сам начал править империей. Сын Исаака, именем также Алексей, сбежал в край франков — и два года назад вернулся с флотом и армией чужеземцев, прогонять узурпатора. Должно быть, помогла ему сестра Ирина, бывшая в одной из варварских стран василиссой[24]…

Зоя, как и все знатные девушки, никогда не выходила из дома дальше, чем в монастырскую церковь, на рынок или в баню, да и то — прикрыв голову мафорием, в кругу служанок и вооружённой стражи. Но двухгодичной давности приход заморских кораблей был особым случаем, чуть ли не весь город устремился к гавани Халкидон. Тогда она упросила отца взять её с собой.

Вдоль берега, колыша значки и штандарты, стояли войска василевса; но с высокого бугра Зоя видела, как, сплошь заполнив порт, покачиваются громадные, словно дворцы, военные суда. Среди них были и длинные, с сотнями вёсел, и вовсе диковинные, подобные круглым деревянным циркам. Отворялись скрипучие створки на корме, выползали оттуда языки трапов и съезжали по ним с гулким топотом безликие куклы в шлемах-вёдрах, на могучих толстоногих конях, крытых широкими попонами. Развевались плащи — белые с красными крестами, чёрные с белыми… Пехота в длинных кольчужных рубахах цепями шла на берег по воде, выставив щиты и одолевая прибой.