Смертельный выстрел

Клэнси не воспринял такой ответ как обиду. Он верил, что это просто каприз любимой – жеманство красавицы, привыкшей к обожанию и поклонению. Подобно Энн Хэтэуэй, жене Шекспира, у нее есть «свой путь». Ведь Хелен – девушка не обычная, а с характером, свободная и независимая, под стать людям и обстоятельствам, окружающим ее с ранних лет. Он не только не разозлился на нее за отказ дать прямой ответ, но стал обожать еще сильнее. Подобно гордой орлице, она не позволяет приманить себя воркованьем и не готова сразу смириться с утратой свободы.

И вот каждый день и каждый час ждал Чарльз Клэнси обещанного ответа. И два, а то и три раза в день навещал их лесной почтамт.

Несколько дней минуло уже с их свидания, а письма все не было. Откуда мог знать молодой поклонник, что оно было отправлено, да еще с вложенной в него фотокарточкой? И уж тем более представить, что оба эти отправления оказались в руках самого злейшего из его врагов?

Задержка начала его беспокоить, в голове стали роиться догадки. Их подстегивала осведомленность о положении семейства Армстронгов. Кстати, именно эта осведомленность укрепила молодого человека в намерении сделать Хелен предложение.

Теперь, возвращаясь с охоты, он направился к тому участку леса, где росло заветное дерево свиданий. Чарльз не имел намерения останавливаться или отвлекаться на какую-то мелкую дичь. Но тут вдруг олень, увенчанный величественными рогами самец, подвернулся ему навстречу.

Не успел охотник вскинуть ружье, как зверь скрылся из виду, спрятавшись за густой кипарисовой порослью. Клэнси сдержал собаку, рвущуюся с поводка. Олень еще не заметил их и не напуган, поэтому оставалась надежда подобраться к нему поближе.

Он проделал не более двух десятков шагов, как его оглушил звук, громко раскатившийся по лесу. Это ружейный выстрел, произведенный с небольшого расстояния. Причем стреляли не в оленя, а в него самого!

Клэнси ощутил в левой руке нечто, подобное прикосновению раскаленного железа или струи кипятка. Он бы и не догадался, что это пуля, если бы не услышал у себя за спиной звук выстрела.

Рана – по счастью, простая царапина – не обессилила его. Он резко обернулся, готовый выстрелить в свою очередь. Никого!

Поскольку предупреждения не было – ни единого звука – он не усомнился в намерениях стрелка – тот хотел убить его!

Молодой человек был убежден, что то была попытка расправиться с ним, догадывался и о том, чьих это рук дело. Ему показалось, что выстрел словно произнес имя этого человека – Ричард Дарк.

Сверкающие яростью глаза Клэнси обшаривали лес. Деревья здесь росли тесно, промежутки между ними погружены в тень. Он не видел ничего, кроме могучих стволов, нижние ветви которых увивала призрачная тилландсия, тут и там ниспадающая до земли. Заросли ее сбивали его с толку, как цветом, так и формой. Ее серые побеги, напоминающие струйки восходящего дыма, не позволяли заметить пороховое облачко, вылетевшее из ружья. Чарльз не видел его. Быть может, оно уже рассеялось или растеклось по мху?

Но это не важно. Но ни сумрак, ни теснота деревьев не помешали собаке охотника обнаружить убежище убийцы. С лаем животное бросилось вперед и остановилось шагах в двадцати от огромного кипариса. Кипарис был со всех сторон окружен «коленами» в несколько футов высотой, которые в сумерках можно было принять за людей.

Клэнси вскоре очутился среди них и, стоя между двумя «коленами», увидел того, кто хотел убить его.

Дарк не пытался ничего объяснить. Клэнси не требовал объяснений. Курок его винтовки уже был взведен; заметив противника, он вскинул оружие и воскликнул:

– Подлец! Ты уже сделал первый выстрел, а теперь моя очередь.

Дарк выскочил из убежища, чтобы действовать свободнее. Он вскинул свою двустволку, но, рассудив, что опоздал, не стал прицеливаться, а опустил ружье и снова нырнул за дерево. Это движение, произведенное с проворством белки, спасло ему жизнь.

Клэнси промахнулся. Его пуля пробила полу одежды Дика, но не причинила тому даже царапины.

Издав победный клич, сын плантатора бросился на противника, ружье которого было разряжено, тогда как в двустволке Дарка сохранился еще один патрон. Он неторопливо упер приклад в плечо и взял противника на мушку.

– Вы чертовски плохой стрелок, Чарльз Клэнси, – сказал он насмешливо. – Промазать по человеку с каких-нибудь шести футов! А вот я не промахнусь. Игра будет честная. Я начал, я же и закончу. Получай же смертельный выстрел, собака!

При этих словах огненная полоса блеснула из его двустволки. Несколько секунд Клэнси был невидим: дым окружал его облаком. А когда пороховая гарь рассеялась, Чарльз лежал на земле: из раны на груди лилась кровь, растекаясь по жилету.

Его тело билось в агонии.

Судя по медленным и отрывистым словам, сорвавшимся с его уст, молодой человек и сам ощущал приближение смерти:

– Ричард Дарк! Вы застрелили… Вы убили меня!

– Таково было мое намерение, – цинично ответил Дарк, подходя к жертве.

– О небо! Скажите же, несчастный, за что такая жестокость?