Смертельный эксперимент

Если бы Куинн сказал мне, что Элисон умерла, и назвал бы место, где захоронено ее тело, или сказал бы, что она с кем-то связалась, или что сменила имя и фамилию, или дал бы какое-нибудь другое объяснение ее исчезновения, то мне пришлось бы пускать по следу людей Лу. Но Огастес говорил глупость за глупостью.

Он признался, что встречался с Элисон. Он также сказал, что она свинтила через несколько недель, и я ему поверил. Но я доверил Куинну жизнь и здоровье Элисон, поэтому, несмотря на их личные отношения, он был обязан следить за ней все эти годы.

Потому что он ее охранял, и продолжал бы делать это до самой смерти, так как это был мой последний приказ ему, так же как я бы вел себя на его месте, если бы мы с ним поменялись местами. На этом мы все и стоим. Мы должны следить за людьми, которых охраняем. Точка. Поэтому его заявление о том, что он ничего не слышал о ней вот уже три года, было абсурдным.

Думаю, что когда Элисон его бросила, Куинн разыскал ее и попробовал вернуть. Она отказалась, и тогда он ее похитил. Как в «Красавице и Чудовище», он, вероятно, надеялся, что со временем она полюбит его. Правда, история Красавицы и Чудовища происходила в те времена, когда у женщин было гораздо меньше выбора.

Да и вообще это была сказка.

А вот Огастес Куинн был настоящим живым монстром.

Он повернул налево, на Клэнси, и, поворачивая вслед за ним, я взглянул на небольшую прямоугольную коробочку с кнопкой, в которой заключались жизнь и смерть Огастеса Куинна.

Мне что, действительно нужно его убить?

Я ведь мог притвориться, что ничего не знаю об Элисон, в надежде, что Куинн рано или поздно освободит ее. Правда, я знал Огастеса достаточно хорошо и понимал, что освободить девушку он может, только убив ее. А этого он пока делать не собирался – ведь как пленница она была всем, о чем он только мог мечтать: она была послушной, верной, всегда доступной и благодарной за то, что он к ней возвращается. То есть я хочу сказать, что ключ к ее жизни был у него в руках. Если в один прекрасный день он не вернется, то она умрет от голода, поэтому Элисон всегда с облегчением и благодарностью вздыхала, когда он возвращался на этот свой склад.

Я не хотел убивать Огастеса. Мы были с ним вместе так долго, что я уже почти позабыл те времена, когда охотился на плохих парней без него. Из всех моих ликвидаторов я полностью доверял только Калли и Куинну. И то до определенной черты. Но сейчас мне надо было спасти Элисон, а я не мог этого сделать, пока Куинн был жив. Я видел его склад, я знал, в каком помещении он ее содержит, и понимал, что проникнуть туда практически невозможно. Мне бы понадобилась масса времени, чтобы вытащить ее оттуда, будь то через стальную дверь или через усиленные бетонные стены.

Если мне удастся отвлечь Огастеса на достаточно долгое время, чтобы освободить Элисон, то наша смерть станет основной целью его жизни. Один я бы еще мог с ним справиться, находясь все время на шаг впереди него, но я отвечал за Элисон, а она здорово тормозила бы меня. Для Куинна, с его умением убивать, мы бы были как две неподвижные мишени в тире. Не имело смысла спасать Элисон только для того, чтобы Огастес убил нас обоих.

Куинн остановился на светофоре на перекрестке Клэнси и Олмстед. Я хорошо видел его монструозный силуэт в свете фар машин, двигавшихся нам навстречу. Мне было интересно, догадывается ли он, что я что-то знаю про Элисон. Если да, то придумал ли он уже, как убьет меня?

Я вздохнул. В конце концов, все было очень просто: Элисон невиновна. Она лишь жертва, которую держали в плену только потому, что я в свое время приказал охранять девушку ее нынешнему тюремщику. Поэтому я чувствовал себя ответственным за жизнь Элисон, а я всегда был очень ответственным человеком. Всю жизнь. Кроме того, мне не нравилась сама мысль о том, что все эти годы она зависела от наводящего на окружающих ужас милосердия Куинна. Это была именно та смертельная ошибка в поведении героя, о которой говорила Надин – неспособность быть беспристрастным. Я просто не мог забыть про Элисон, хотя и очень хотел. А сам Куинн никогда ее не отпустит.

Светофор переключился на зеленый, и Огастес отпустил тормоз. Когда он это сделал, тормозные огни погасли и машина двинулась вперед. Я поместил палец на кнопку и поехал за ним.

Может, мне стоит повременить? Мы проведем отличную ночь с этими шлюхами, а потом, возможно, я смогу поговорить с ним об Элисон.

Но о чем нам было говорить? Если он согласится отпустить ее, а я соглашусь простить и забыть, то все равно остается опасность, что она обратится в полицию. А Куинн никогда не согласится стать преследуемым. Он или убьет себя сам, или умрет в перестрелке с копами, захватив с собой человек пятнадцать из группы захвата.

У меня не было никакого выхода. Огастес должен был умереть.

Но должен ли он был умереть прямо сейчас?