Смерть выбирает не худших

  - Да Люцифер, возможно, был и прав! Во всяком случае - принцип Библии - возмездие за грех смерть в принципе неверен. Это все равно, что за вздох бить кулаком под дых! Но дело не только в этом. Сатана, он же Воланд творил чудеса и при этом стремился, чтобы все было справедливо! Вот над чем следует поразмыслить. Ну, естественно и любовь, и жертвенность, и страсть. Кроме того серьезная тема с юморком. Хотя последнее не всегда стыкуется. Вот интересно как бы выглядела Война и Мир, написанная с иронией?

  Никулин преувеличено широко зевнул:

  - И девчата устали, и я вместе с ними! Может, отложим разговор на потом! А хотя нет! Копая, я сочинил песенку и хочу её тебе спеть.

  Мирабела предупредила:

  - Только без патриотического пафоса - Сталина и партии!

  Никулин скинул руку в пионерском салюте:

  - Клянусь, на сей раз это будет только про любовь!

  Мирабела скомандовала как на параде

  - С песней шагом марш!

  Никулин примялся исполнять свой незамысловатый романс:

  Любовь прекрасна - как не согласиться,

  Когда тебя я вижу - безгранично рад!

  И кажутся стеною серой лица,

  Когда не вижу твой алмазный взгляд!

  Такое непростое положенье,

  Вокруг образовался пламя круг!

  Единственное кажется решенье,

  Слезу пролить, чтоб адский свет потух!

  О счастье в нашем мире так условно,

  Приходиться вериги судьбы несть!

  Всевышний, на страданья смотрит ровно,

  Мне остается лишь солдата честь!

  Романы, бесконечной стойкой книги,

  Писатель хочет умное, сказать!

  Закручивает хитрые интриги,

  Бросает в пекло, всех людей и рать!

  Описано и рая наслажденье,

  Рубиновые соски - жемчуг грудь!

  Порой так привлекательно творенье,

  Копнешь поглубже, остается муть!

  Но и перо приятель тоже мой,

  Хочу я радовать мир слогом!

  Излиться лирой с полнотой,

  Творить пространство вместе с Богом!

   Быть лучшим в наши времена,

  Любовь, поэзия - не бремя!

  Шьет строчка нитью сквозь века,

  Хоть на коня сейчас и в стремя!

  На белом черным острием,

  Плыть рифмам дружным - словно волны!

  За стихом стих пером куем,

  Чтоб быть поэме - умной, долгой!

  Нет в сердце девушки другой,

  Любимая ты как светило!

  Мрак одиночества с тоской,

  Твоя краса враз осветила!

  Дышу с волнением едва,

  О Боже дай собраться с силой!

  Как подобрать в ней те слова,

  Чтоб дева сразу не отшила?!

  Ведь хочется ей быть свободной,

  И конкурентов наглых много!

  Как трудно с духом благородным,

  Найти мне к алтарю дорогу!

  Кап жемчуг по щеке летит,

  Девчонка разом прослезилась!

  Так мягко бархат говорит,

  Видать решила вернуть милость!

  Коль хочешь юный молодец,

  Найти в моих объятьях счастье!

  А после свадьба и венец,

  То должен приобщить к власти!

  Иль подвиг - это на войне,

  Иль заработать миллионы!

  Хоть олигарх у вас в родне,

  А может сам сшибал зеленый!

  Короче стань богатым ты,

  Известным знатным человеком!

  Чтоб мог сам воплотить мечты,

  Не в рае Божьем в свете этом!

  И вот пошел я на войну,

  Добыть свой избранный пекулий!

  И вижу смерти мрак и тьму,

  Надеюсь, Боже не помру,

  Смогу все сделать по уму,

  Чтоб дар с чутьем не обманули!

  Никулин закончил на высокой ноте, и у него и впрямь был голос хоть совсем детский, да сам солдат на вид как мальчишка четырнадцати лет, хотя на самом деле конечно старше. Рослая Мирабела была на голову выше бойца и дружески погладила его по шее.

  - Очень неплохо! Не знала, что у тебя есть подобный талант. Так что на счет мастера говорить преждевременно, но наличие таланта отрицать нельзя.

  Никулин спросил:

  - А у того мастера в романе Булгакова много было произведений?

  Мирабела пожала плечами:

  - В книге не написано сколько, приведен только один роман, да и тот небольшой, во всяком случае, точно не Дюма.

  Никулин зевнул, и на сей раз без притворства:

  - Я уже так не могу больше устал!

  Мирабела милостиво кивнула:

  - И тебе отбой - пошли спать!

  Девушки очень даже крутые бывают. Ну, это русские девчонки. А вот немки тоже вытворяют всякие чудеса.

  Вот сейчас стоит танк АГ-50, выставил свое длинное дуло и стреляет. Сбивает советские машины, отрывает им башни, словно срывает шляпки грибов.

  Герда словно пантера урчит и бормочет:

  - Я девка лихая, и очень крутая!

  Шарлота эта восхитительная огнезарная дьяволица, прочирикала, нажав пальчиками ножек на джойстик:

  - И я воительница еще круче...

  Кристине вспомнилось, как она занималась любовью с пленным мальчишкой. Золотисто-рыжая девка сначала высекла подростка, а затем его оседлала. Понравился он ей. Такой белобрысый, красивый, привязанный к столбу голышом. Ну как не доставить себе удовольствие. Очень хотелось девушке так себя развлечь, и насладиться.

  Потом мальчишку все равно замучили до смерти. Так лупили раскаленной проволокой, жарили пятки. Потом раскаленными щипцами ломают ребра. Нет сначала, сломали все пальцы на руках и ногах, а затем и ребрышки. Чего только фашисты не вытворяли.

  Кристина и сама понимала, что она перегнула палку. А так давят на оккупированных территориях. И пытают всех подряд. Уже не стесняются истязать публично. Особенно часто мучают мальчиков и женщин. И огоньком не брезгают. И жгут огнем.

  Магда видела подобное, и это ей не нравилось. Воительница даже выразилась:

  - Жестокость цементирует нацию, но размягчает мозги!