Смерть в редакции (ЛП)

— Не могу сказать, что я не любила ее, но в то же время особой близости между нами не было. Она была кем-то… кто вышел замуж за папу.

— Как вы считаете, она хорошо справлялась с руководством газетой?

— Да-а-а… думаю, что хорошо, — ответила Донна, наморщив лоб. — «Газетт», судя по тому, что я слышала и знаю, — бесспорно, уважаемое издание.

Вульф опустошил стакан и налил пива из второй бутылки.

— Вас огорчал тот факт, что она не давала возможности вашему брату встать во главе предприятия?

Дэвид попытался было встрять в разговор, но Донна жестом руки остановила его.

— Огорчало? Возможно. Хотя, думаю, правильнее будет сказать — удивляло. Хэрриет было далеко за семьдесят, и мне казалось, что в глубине души ей хочется уйти на покой. Но тем не менее она продолжала держаться за дело.

— Она когда-нибудь говорила о намерении уйти?

— Да, за последние годы этот вопрос затрагивался пару раз, но она продолжала настаивать на том, что чувствует себя хорошо и труд только молодит ее.

— О чем вы говорили с ней в пятницу?

— Это был непростой разговор, — ответила Донна, покусывая губы. — С первых же слов она сообщила, что Макларен оказывает сильное давление на всех акционеров, и спросила, обращался ли он ко мне.

— А он обращался?

— Нет. Хотя Дэвид предупреждал, что я услышу Макларена, как только вернусь из Европы. Так или иначе, но Хэрриет умоляла меня продать мою долю в фонд, создание которого она планировала. Она просила меня не продавать мой пакет Макларену. Хэрриет всегда отличалась непростым нравом. Но в такой ярости, как в пятницу, я ее никогда не видела.

— И что же вы ей ответили? — резко спросил Вульф. Донна глубоко вздохнула и, не глядя на брата, сказала:

— Я ответила, что если Макларен предложит мне за акцию ту сумму, о которой упоминал Дэвид, то я продам ему свою долю. Мистер Вульф, я, так или иначе, уже давно подумывала о том, чтобы продать свои активы в «Газетт». Я намерена расширить принадлежащее мне в Бостоне дело, и, честно говоря, мне для этого необходимы дополнительные средства.

— Вы не собирались продать свою долю брату? — спросил Вульф, махнув рукой в сторону Дэвида.

— Такой вопрос никогда не вставал, — без задержки ответила она, — возможно, потому, что вдвоем мы контролируем лишь около трети капитала, и у Дэвида очень мало шансов приобрести достаточное количество акций, чтобы обеспечить контроль над газетой. Если быть честной до конца, то я была готова продать свою долю тому, кто сможет дать больше.

— Как миссис Хаверхилл отреагировала на ваш ответ?

— Она впала в ярость. Попыталась разыграть карту преданности семье, но я на это не купилась. Я сказала, что с ее стороны это выглядят лицемерием, особенно учитывая, насколько упорно она блокирует все попытки Дэвида стать издателем или председателем совета директоров. Затем она заявила, что мой отец любой ценой не дал бы «Газетт» перейти в руки Макларена. Я ответила, что с ее стороны весьма самоуверенно заявлять, чего мог желать мой отец, и что я не хуже ее способна строить предположения. На этой ноте наша встреча и закончилась.

— Больше вы с ней не встречались?

Донна отрицательно покачала головой и принялась изучать ковер.

Вульф попытался налить себе пива, но, обнаружив, что бутылка пуста, отставил ее в сторону.

— Миссис Палмер, где вы находились в пятницу вечером между шестью и…

— Стойте! — взвизгнул Дэвид Хаверхилл, вновь чуть было не вскакивая с кресла. — Да, мы согласились прийти сюда, но мы не давали клятвы отвечать на ваши инквизиторские вопросы! Донна, тебе не следует отвечать на остальные вопросы. Этот человек переходит все границы. Он…

На этот раз вмешалась Кэролайн.

— Все в порядке, Дэвид, — сказала она тоном, каким матери обычно говорят с детьми, и положила ладонь на его руку. — Нам совершенно нечего скрывать. Насколько ты помнишь, мы практически все время провели вместе.

— Конечно, скрывать нам нечего, — пискнул он, сбрасывая ее руку, — но, клянусь Создателем, мне совсем не нравится, что к нам относятся как к подозреваемым, хотя никакого преступления вообще не было.

— Продолжайте, пожалуйста, миссис Палмер, — ледяным тоном произнес Вульф, наградив Хаверхилла одним из своих самых суровых взглядов.

— Во второй половине дня, начиная примерно с трех часов и до того момента, когда… нашли Хэрриет, я находилась в маленьком конференц-зале на двенадцатом этаже.

— С вами кто-нибудь был в это время?

— Нет. У меня нет собственного кабинета в помещении редакции; я весьма редко наведываюсь в Нью-Йорк. Когда я здесь, то обычно открываю контору в любом свободном конференц-зале. Мой бизнес требует большого объема документации, и, чтобы справиться с делами, я захватываю бумаги из Бостона. Если быть совсем точной, то я пребывала в одиночестве с трех пятнадцати до шести тридцати, когда ко мне для разговора зашли Кэролайн и Дэвид. И мы все еще находились там, когда стало известно…

— И никто не видел вас более трех часов вплоть до того момента, когда брат и его супруга присоединились к вам?