Смерть в осколках вазы мэбен

— Хорошо получается, не хуже, чем у Шендеровича, — проговорил мужчина, стоящий рядом со мной. — Наверное, подставной.

— Вряд ли, — я дернула плечом. — Ко мне он тоже привязался, а я услышала музыку и просто подошла посмотреть.

— Значит, язык ловко подвешен, — констатировал мужчина, — а все-таки забавно вот так послушать.

— Пожалуйста, потише, — попросила, оборачиваясь, женщина.

Мужчина позади меня обиженно засопел, но смолк. Я стояла на набережной не меньше часа. Кто-то уходил, кто-то приходил, музыканты время от времени играли. Актеры танцевали, выступали с пантомимой, а Арлекин продолжал цепляться к каждому новому человеку. Но люди не обижались, я заметила, что мужчина, обращавшийся ко мне, вытащил достаточно крупную купюру.

Начал накрапывать дождик, порывы ветра усилились, а ноги начали замерзать. Я решила покинуть импровизированную площадку и опустила в футлярчик от скрипки несколько монет.

— Благодарю, прекрасная госпожа, — тут же высунулся черноглазый Арлекин. — Мы счастливы, что вы почтили нас своим присутствием.

— Непременно загляну к вам еще, — пообещала я.

— Мы здесь бываем через день, — тут же откликнулся проказник, — а по выходным с самого утра. Будем вас ждать. Только не опаздывайте из-за герцога.

— Прощайте, — я махнула рукой, а Арлекин умудрился вытащить откуда-то мятую шелковую розу и с ужимками преподнес ее мне.

Под его умоляющие завывания я вместе с розой покинула набережную и пошла к стоянке. Уже сидя в машине, пыталась вспомнить, кого же он мне напомнил. Даже сквозь густой слой грима проглядывали знакомые черты. Кто же это мог быть? Нет, не могу догадаться. Раздумывая об этом, я вырулила на дорогу и включила «дворники». Дождь разошелся не на шутку. Но если Карчинского и теперь нет в мастерской…

Однако он оказался на месте и сразу распахнул передо мной дверь. Грубо схватив за руку, он втащил меня в мастерскую.

— Что вам надо? — заорал он. — Зачем вы все время сюда таскаетесь?

Я с удивлением смотрела на художника. Куда девались вся его неторопливость и вальяжность. Волосы растрепались, сам он утратил весь свой лоск, а голос перестал быть медленным и вкрадчивым. Теперь он не бросал на меня липкие похотливые взгляды, напротив, смотрел с ненавистью, словно я была виновата во всех его бедах.

— Почему вы так со мной разговариваете? — спросила я. — По-моему, я вам ничего плохого не сделала.

— Ах не сделала. — Он снова схватил меня и потащил в комнату. — Тогда зачем ты все время крутишься здесь, что вынюхиваешь, журналистка!.. — Он разразился ругательствами. — Я тебя к себе не приглашал, нечего сюда таскаться.

— Но ведь вы… — начала я, но он перебил меня:

— Пообещал тебе кой-чего, так? А ты, дура, и поверила. Кому ты нужна? Кто на тебя, старуху, позарится? Мало ли что я обещал. Я многим обещаю. И нечего сюда мотаться, высматривать да вынюхивать.

— Ничего я не высматриваю! — разозлилась я. — А вы мне, как помнится, ничего и не обещали, кроме интервью. Так что зря вы на меня так набросились. Не забывайте, что мы с Гертом скоро поженимся.

— Это ваши дела, — немного остыл он. — Тогда вообще непонятно, что тебе от меня надо… Ах, интервью… Это все отговорки, дорогуша, никакого интервью тебе в помине не надо. Это все из-за тебя началось, все мои несчастья, стоило тебе только появиться…

— Я-то тут при чем? — Я изо всех сил старалась держать себя в руках. — Просто пришла с приятелем на выставку. Это не мне в голову пришло просить у вас вазу. Ее захотела модель, если помните.

— Модель! Да, модель! — Карчинский взорвался:

— Все из-за этой… модели! Но ты тоже не лучше, — он сгреб меня за куртку. — Ты такая же тварь, как и она! Такая же грязная тварь. Ее давно надо было придушить, и тебя вместе с ней. Чтобы вы, проклятые шлюхи, не мнили о себе слишком много! — Он ударил меня кулаком по лицу:

— Получи вот. А если мало, так я еще добавлю.

Левая сторона лица онемела, мне было ужасно больно, а он пытался добраться до моей шеи. Я с силой отпихнула его, но он рванул меня за волосы. От боли я вскрикнула и ногой с силой ударила ему в пах. Он утробно рявкнул, выпустил мои волосы, схватился за больное место и, скрючившись, сполз на пол. Задыхаясь, он с ненавистью смотрел на меня.

— Рада, сука? — хрипло выдавил он. — Ничего, я до тебя еще доберусь, ты у меня плетки попробуешь. Кровью будешь блевать, о пощаде просить, а я только посмеюсь. Иди пока, радуйся. Недолго тебе осталось. — Он начал приподниматься.

Не дожидаясь, пока он встанет, я опрометью кинулась к двери. Хорошенькое дело. Вот он как со мной поступает. А я собиралась сказать ему про письмо. Тогда он точно убил бы меня на месте. Нет, с письмом нужно подождать, пусть успокоится. Или действительно отправить его по почте. Так гораздо безопаснее.

Заводя машину, я обернулась к мастерской и замерла. Темная фигура осторожно приблизилась к двери и скрылась внутри. Похоже, что у художника сегодня будет еще один гость.

Глава 24