Смерть в экстазе. Убийство в стиле винтаж

– Нет, не думаю, – покачал головой Найджел. – Я видел, что она приняла ее обеими руками, взяв за ножку. Мисс Куэйн стояла в круге, озаренная светом факела. На руках у нее были кольца, я еще заметил, что пламя отражается в них так же ярко, как в драгоценностях на чаше. У меня в памяти отпечаталась эта картинка. Она держала чашу в двух руках до тех пор, пока не выпила вино.

– А я ничего такого не помню, – признался доктор.

– Вы абсолютно уверены, Басгейт?

– Абсолютно. Могу поклясться.

– Может быть, и придется, – заметил Аллейн. – Доктор Касбек, вы сказали, что не относитесь к числу избранных. В таком случае, может быть, расскажете нам поподробней об этом месте? Это довольно необычная церковь.

Он развел руками, с недоумением оглядывая зал.

– Эти громадины вдоль стен… Кто, например, вон тот суровый господин с огромным топором? От одного его вида оторопь берет.

– Думаю, это Вотан, или Один, как хотите. А может быть, Тор. Честно говоря, не знаю. Здесь какая-то смесь германских культов и скандинавской мифологии, хотя, как видите, дело не ограничивается одной или даже дюжиной доктрин. По сути дела, это винегрет, который Гарнетт подает под собственным соусом. Статуи принесены в дар одной из прихожанок храма, очень богатой старой дамой.

– Старой дамой! – пробормотал Аллейн. – Надо же.

– Вид у них действительно угнетающий, – признал Касбек. – Может, перейдем в зал? Я бы с удовольствием присел.

– Разумеется, – кивнул Аллейн. – Фокс, прошу вас, набросайте план алтаря. Я скоро вернусь, и мы займемся остальными. Обведите контуры тела мелом и попросите кого-нибудь вызвать машину из морга. Басгейт, вы с нами?

Найджел и доктор Касбек проследовали за инспектором к первому ряду сидений, пышно обитых красным тисненым бархатом.

– Места для знати, – заметил Аллейн, опустившись на одно из них.

– Как видите, всего их семь. Шесть для адептов и один для Избранного сосуда. Отбор, очевидно, ведется среди самых достойных.

Касбек с удовольствием уселся на бархатный стул.

Это был невысокий крепкий мужчина лет пятидесяти пяти, довольно полный, коротко остриженный, с бледным лицом и маленькими умными глазами.

– Храм основал Гарнетт года два назад. В первый раз я услышал о нем от одной старой пациентки, которая живет неподалеку. Я навестил ее перед началом службы, и она пообещала, что как-нибудь сводит меня в церковь. С тех пор бываю здесь регулярно. Меня интересуют всякие странные места и – как бы это поточнее выразить – невероятные причуды человеческих верований. Доктрина театрализованного пантеизма, придуманная Гарнеттом, меня забавляет и интригует. Как, впрочем, и сам Гарнетт. Не имею ни малейшего понятия, где он нашел деньги, чтобы купить это место – раньше здесь был клуб нонконформистов, – а тем более обставить его на новый лад. Может быть, собирал пожертвования. Огден – церковный староста или что-то в этом роде; надеюсь, он вам сам все расскажет. Как видите, дело поставлено на широкую ногу. Гарнетт у них единственный священник и отец-основатель в одном лице. Он явно практикует гипноз, что тоже очень любопытно. Та служба, которую вы сегодня видели, мистер Басгейт, проводится один раз в месяц и начинает новый цикл. Избранный сосуд – в данном случае, мисс Куэйн – должен был пройти ежемесячную подготовку, которая включает, насколько мне известно, подробный инструктаж и частную медитацию с Гарнеттом.

– Один и Фригг, – кивнул Аллейн. – Кажется, я начинаю понимать. Вы знакомы лично с кем-нибудь из посвященных?

– Огден представился мне несколько недель назад, а Гарнетт беседовал со мной в первый вечер. Наверное, искал новых почитателей.

– И это все?

– Да. Огден говорил, что мне нужно «познакомиться с людьми», но, – доктор улыбнулся, – я предпочитаю позицию наблюдателя и избегаю подобных вещей. Боюсь, больше ничего вам рассказать не смогу.

– Все это весьма познавательно и интересно. Спасибо, доктор Касбек. Не смею больше вас задерживать. Впрочем, возможно, доктор Кертис захочет перекинуться с вами парой слов. Я его сейчас пришлю. Разумеется, вы получите повестку в суд.

– Разумеется. Вы старший детектив Аллейн?

– Да.

– Я вас помню. Видел на суде над Теодором Робертсом.

– Вот как?

– Меня очень интересовало это дело. По профессии я психиатр.

– Вот как? – вежливо повторил Аллейн.

– Хорошо, что его признали невменяемым. Бедный Робертс, полиции не следовало настаивать на… на другом вердикте.

– Полиция всегда работает как машина. Боюсь, мне надо идти. Спокойной ночи. Басгейт, выпустите доктора Касбека, после того как он поговорит с Кертисом, хорошо?

Аллейн вернулся к алтарю. Окружной врач присоединился к Касбеку, и оба медика стали прохаживаться в проходе между стульями, о чем-то беседуя и наклонившись друг к другу с серьезным видом, как два школьника на городской олимпиаде. Найджел следовал за ними на почтительной дистанции. Время от времени до него доносилось слово «цианид». Наконец доктор Кертис кивнул Касбеку: «Да. Отлично. Спокойной ночи». Они обменялись рукопожатием. Найджел поспешил к двери и с трудом отодвинул тяжелый засов.