Смерть в Дрездене

Я далеко не во всем соглашался с Шассом, хотя мысли его произвели на меня впечатление. "Даже выйдя на Вислу, - говорил я, - Россия едва ли в каком-то прямом смысле угрожала бы Европе. Вся деятельность России направлена внутрь, на освоение ее гигантских просторов. Война не была неизбежной. Русские ее определенно не хотели. На нашей стороне войны хотел император, а не Европа и не Франция. Что касается Польши, то ее можно было восстановить без войны из прусских и австрийских земель".

"Конечно, - отвечал он, - войны хотел император. Очень и очень многие не хотели и опасались ее, притом с полным основанием. Но война все же началась, хотя императора не стало. Видимо, историческая необходимость сильнее воли людей".

Наши дискуссии ни к чему не приводили и не могли привести, но давали возможность приятно провести время, особенно если учесть, что у меня в Москве была неплохая кухня и отличное вино. Так продолжался этот странный пир во время чумы.

Тогда же я узнал о появлении таинственного самозванца. Вокруг него собрался отряд численностью до тысячи человек. Состоял он из всяческого сброда, отколовшегося от нашей армии. Они не воевали ни с нами, ни с русскими или, если угодно, воевали с теми и с другими. Искусно распространяя среди окрестных жителей слух о свободе и наделении землей, этот человек добился, по крайней мере на время, их поддержки. Он добился бы, может быть, и большего, если бы его сторонники не грабили крестьян хуже регулярных французских войск. Действия его внушали, кажется, равные опасения нашему и русскому командованию.

Майор Шасс был послан из Москвы для расследования дела. Я сказал ему: "Имейте в виду: Россия - страна самозванцев. Мне говорили, что едва ли не каждый царь имел после смерти двойника, а иные - несколько. Думаю, и нынешний самозванец - русская, а не французская выдумка. Почему-то ему оказалось удобнее перевоплотиться в Наполеона, а не в Павла".

15. Из дневника Жака Шасса

... - Вы хотели меня видеть?

- После того, как я просидел двенадцать часов в сыром подвале, я действительно страстно захотел этого. Ранее у меня не было такого желания.

- Кто вы такой?

Я представился.

- У вас есть бумаги?

- Ваши люди отобрали их у меня.

- Вас приняли за шпиона. Бумаги... Бумаги здесь...

Пока мой хозяин изучал документы, я имел возможность разглядеть его. Он напоминал грубую ремесленную копию с великого произведения искусства. Сходство, несомненно, было, в чем-то даже значительное. Но никогда я не мог бы принять его за императора. Впрочем, достаточно было услышать несколько сказанных им слов, чтобы не осталось сомнения.

- Вы знаете, кто я?

- Нет, месье.

- Вы не хотите говорить "сир"?

- Я не могу. Я много раз видел покойного императора, он неоднократно беседовал со мной. Кроме того, я собственными глазами видел его в гробу.

- Людям свойственно переоценивать остроту и надежность их органов чувств, майор.

Я невольно пожал плечами. К моему удивлению, он продолжал довольно дружелюбно:

- В этом мире еще много непонятного, майор. Помните, что Гамлет говорил Горацио... Впрочем, это безразлично. Речь идет о другом. Теперь у меня нет ни желания, ни возможности мешать вам вести войну, как бы вы ее ни вели. Правда, я подбираю осколки войск, но у меня они безвреднее для французской армии, чем в ее составе.

Он замолчал. Я воспользовался паузой и спросил:

- Но каковы ваши цели?

- Цели! Разве игра и наслаждение, которое она дает, - не цель? А каковы ваши цели, майор? Стать полковником? Или, может быть, генералом? Выйти в отставку с хорошей пенсией?

- Но при чем тут освобождение крестьян?

- Ах, майор, вы не знаете Россию...

Он запнулся. Ему пришла, должно быть, в голову та же мысль, что и мне: а подлинный Наполеон разве знал ее? Он улыбнулся, махнул рукой и продолжал:

- В России это верный способ устроить большой скандал. Это козырной туз, который ваши начальники без пользы продержали в прикупе. Должен же был найтись игрок, который взял этот прикуп и пошел бы с козырного туза.

Мой собеседник говорил с увлечением, с азартом. При этом он встал, и короткая отяжелевшая фигура вновь живо напомнила императора.

Я спросил напрямик:

- Вы русский?

Он засмеялся, отдал мне мою сумку и молча показал рукой на дверь.

Я вышел из избы, где имел резиденцию "император", и почти столкнулся с русским офицером, которого двое оборванцев в старых гренадерских мундирах вели к нему. Это был совсем молодой человек, блондин с приятным удлиненным лицом. Мы пристально посмотрели в глаза друг другу.

Светило скудное осеннее солнце. Я вздрогнул, вспомнив мерзкий подвал с плесенью на земляных стенах и с возней мышей. Мне вернули коня и оружие...

Лишь наутро наткнулся я на охранные посты частей корпуса Даву.

16. Леблан - Жаку Шассу

Париж, сентябрь

Мой дорогой мальчик! Письмо из Ковно - пока единственное от тебя с начала войны. Но мы знаем, что враг бежит, а вы побеждаете. Я лишь надеюсь, что ваш главнокомандующий хорошо помнит Пирра и не попадет в его положение.