Смерть в черном конвертике

– Твоя мама может тобой гордиться, – с трудом произнес Артем, изо всех сил пытаясь не захлебнуться. – Зайдешь как-нибудь в конюшню – передавай ей от меня привет.

– Ах ты!..

Шут уже занес руку для нового удара, но Пискля остановила его:

– Хватит! Хозяин сказал, чтобы его сильно не трогали.

– Сильно это трепло никто и не трогает! Но он намекает, что моя мать – кобыла!

– Чувак, он это прямым текстом сказал, – фыркнул Бас. – Ты ему еще мало съездил! За маму можно врезать и покрепче!

Но Пискля была неумолима:

– Хватит, я сказала! Сначала – дело, а потом уже – все, что связано с вашей нелепой родней!

– Нелепой?! Ты тоже мою маму обидеть хочешь?!

– Заткнись, а? Вспомни, зачем мы сюда пришли.

Артему совсем не хотелось выяснять, зачем они сюда пришли. Хотя от его желания тут вообще ничего не зависит, поэтому вместо того, чтобы гадать, он сосредоточился на сплевывании лишней крови в сторону пришедших. Между прочим, он даже не целился, просто плюнул – и все, а все равно попал. В Баса.

– Ну все, я ему сейчас яйца оторву! – взревел тот.

– Яйца-то тут при чем? – удивилась Пискля. – Уж лучше тогда зубы ему выбей! И то, повторяю для тупых, не сейчас! Сначала хозяин должен получить от него камень, а наша задача – добиться этого!

– Понял, урод? – Шут сжал волосы пленника еще крепче, чем в первый раз, и Артем почувствовал, как рана на его голове открылась и снова закровоточила. – Да, пол тут изгадится прилично, когда мы с ним закончим!

– Вы таким манером с ним закончите раньше срока, – вновь вмешалась женщина. – А если потом хозяин спросит, кто виноват, я вас отмазывать не стаду! Или имя хозяина для вас ничего не значит?

Мужчины резко притихли. Очевидно, имя хозяина значило для них очень и очень много.

– Босс у нас суровый, – вздохнул Шут.

– Именно, – Пискля явно осталась довольна их реакцией. – Но справедливый, это вы тоже прекрасно знаете. Поэтому, если мы сделаем все по уму, можем и награду получить. Так что отойдите-ка оба, дайте мне им заняться.

На сей раз мужчины не стали пререкаться с дамой и отступили к двери. А вот женщина подошла ближе, достала из кармана небольшую продолговатую коробочку и положила ее на стол рядом с Артемом. Она осторожно, почти бережно сняла у него с груди улитку и опустила ее на пол.

– Мой питомец, – похвасталась она. – Нравится?

– О, да, у нас уже почти до интима дошло. Понять не могу – зачем вам понадобилось их натаскивать на эротичное ползанье по груди?..

От двери послышался смешок, а вот женщина не отреагировала. То ли она была умнее своих спутников, то ли намеков не понимала.

Из-под темного рукава ее плаща выскользнула маленькая белая ручка и нежно прошлась ладошкой по его груди, размазывая слизь. Артем поморщился: как будто ему этой дряни и так не хватало!

– Я люблю улиток, – сказала она. Пальчики с острыми ноготками продолжали танцевать, отбивая ритм на его коже. – И вообще, животных люблю. А ты?

– Извини, милая, у нас ничего не выйдет, – усмехнулся Артем. – Я людьми интересуюсь…

Тут Пискля показала, что и она тоже – далеко не образец равнодушия. Ноготки ее перестали мягко скользить по телу Артема – они впились в его кожу, оставив на ней кровавые борозды.

– Поосторожнее со словами! Это тебе не статью в очередную газетенку писать, за сказанное придется ответить.

– Так, все, верните улитку, с ней гораздо приятнее общаться!

Пискля во второй раз не сорвалась. Вытерла окровавленные ногти о полу плаща и открыла продолговатую коробочку. В ней прятался небольшой блестящий скальпель.

– Нравится? – полюбопытствовала она, позволяя пленнику разглядеть во всех деталях его зеркальное лезвие. – Я люблю такие вещи, в них есть некое изящество. Ножи – это для мясников! А тут – искусство… чистое серебро! Видел бы ты, как красиво скользит по нему кровь! Хотя, сейчас ты все увидишь.

«Все: это – диагноз, – Артем невольно дернулся, забыв о кожаных ремнях. – Это мне кара небесная за всех тех девушек, которым я «на следующий день» так и не позвонил. Садистка с нездоровой тягой к улиткам, класс!»

– Я не собираюсь тебя резать просто так, это было бы неправильно, – без тени насмешки заявила Пискля.

– Я предлагаю вообще меня не резать. Иди лучше колбаску нарежь!

Снова смешок со стороны двери, снова – недолгое молчание чертовки.

– Я ведь не шучу. Резать я тебя, конечно, буду, но – в качестве наказания. Один ответ, который мне не понравится, – один порез. По-моему, справедливо.

«Шикарно… Даже не неправильный ответ, а ответ, который ей не понравится!»

Спорить с Писклей – дело бесполезное, абсолютно, это Артем осознавал полностью. Чувствовалось, что порезать его она очень хочет, так что повод все равно найдет. Есть ли тогда смысл держать язык за зубами?

– Где камень?

– Какой еще камень?

– Так нельзя, – первое прикосновение скальпеля к его коже отозвалось холодом, который быстро перешел в боль. – Нельзя отвечать вопросом на вопрос. Повторяю: где камень?

Артем никогда не был силен в психологии. В людях он, конечно, разбирался, но в здоровых! А тут – эдакий Маркиз де Сад в юбке. Точнее, в плаще и маске, что тоже не сахар.

– Не знаю!

– Мне не нравится такой ответ.