Смерть в адвокатской мантии

— Борщ. Что-то такое из свеклы, подаваемое с крепкой русской водкой и, видимо, сдобренное какой-то смертельно ядовитой приправой. Вскрытие показало, что Донтси, так звали покойного, отравлен. Суть дела в том, что Сомервилл недоволен действиями полиции. Инспектор, которому поручили вести расследование, для него слишком молод, ему подавай кого-нибудь постарше, кто не станет копать глубоко и поспешит побыстрее закончить расследование. В общем, он настрочил жалобу комиссару (должен сказать, что угодить этому Сомервиллу, похоже, просто невозможно). Так вот, ко мне он явился, чтобы разузнать о вас, дорогой Фрэнсис. Правда ли, что вы самый опытный в Лондоне частный детектив? Умеете ли вы держать язык за зубами? Проявите ли надлежащее уважение к личной жизни его коллег? И так далее и тому подобное. Разумеется, я дал вам самые лучшие рекомендации. — Чарлз Огастес Пью легким щелчком ногтя стряхнул пылинку, дерзнувшую опуститься на его рукав. — Не скрою, Фрэнсис, у меня тут свой интерес. Обычный для таких случаев гонорар — пятьсот гиней аванса, а затем по полсотни гиней в день — позволил бы мне обновить ассортимент моих рубашек.

— А этот Сомервилл не спрашивал, сколько мне лет?

— Пожалуй, только это он и упустил. Держу пари, что завтра он пригласит вас в свое логово и предложит заняться расследованием.

— Что ж, видимо, это единственный благовидный предлог отвертеться от хлопот, связанных с переездом, — вздохнул Пауэрскорт. — Они приводят меня в отчаяние, к тому же, должен признаться, от меня мало толку. Люси как-то сразу соображает, что куда положить, а я только неприкаянно брожу вокруг. Но расскажите, Чарлз, вы же адвокат и вам этот мир знаком не понаслышке, — что представляет собой этот Куинз-Инн?

— Куинз? — повторил Пью задумчиво, глядя в пылающий камин. — Ну, формальные сведения общеизвестны. Это самая малочисленная из судейских корпораций. И самая молодая — ей нет еще и полутора веков. Основана в тысяча семьсот шестьдесят первом году. Георг III получил ее в подарок от своей невесты, Шарлотты-Софьи Мекленбургской, которая потом родила ему пятнадцать детей. Куинз находится недалеко от Мидл-Темпла, на берегу Темзы. Его члены очень высокомерны. Как бы их поточнее описать? Знаете, Фрэнсис, они напоминают мне кавалергардов, которые мнят себя элитой армии, увы, вовсе не являясь таковой.

Повидавший немало кавалерийских полков, элитных и неэлитных, Пауэрскорт усмехнулся.

— А что вы можете сказать о покойном, Донтси, кажется?

— Да, Александр Донтси. Наш ровесник, уже лет шесть как в ранге королевского адвоката, недавно избран бенчером. У него были свои странности. Иногда он выступал в суде просто блистательно, причем вне зависимости от того, какое слушалось дело: развод, уголовное преступление или тяжба о собственности. В такие дни Донтси мог бы, наверное, добиться оправдания даже самого Джека-Потрошителя. Но случалось и так, что он выглядел абсолютно беспомощным. И это, конечно, очень нервировало готовивших дела поверенных — они никогда не знали, каким будет Донтси в день суда.

— Известно ли что-нибудь о его грешках? — спросил Пауэрскорт. — Женщины, карты, дорогие покупки?

Чарлз Огастес Пью рассмеялся:

— Слухи о его романах ходили всегда, но зацепиться не за что. Ничего такого, что могло бы привести к бракоразводному процессу.

— Он был женат?

— Да, к тому же на красавице. И вот еще что: у него огромный дом, кажется, в графстве Кент. Роскошная усадьба с сотнями комнат и старинным парком, в котором бродят стада диких оленей. И отличная коллекция живописи. Правда, — усмехнулся Пью, — примерно год назад кто-то говорил мне, что родня опасается за его разум. Он снял со стен Рубенса и Ван Дейка и развесил вместо них этих французских импрессионистов — всякие там пруды с кувшинками, дрожащие пестрые пятнышки, которые якобы передают очарование полей и гор… ну, сами знаете, о чем я.

— Что-то мне все это не нравится, — задумчиво проговорил Пауэрскорт. — Я имею в виду не вкусы Донтси — он имел полное право вешать у себя на стенах то, что ему нравилось. А вот люди, которые мнят себя элитой… Повидал я таких. Скажите, Чарлз, согласились бы вы на моем месте взяться за это дело? Мне, честно говоря, что-то не хочется.

— Решать вам, — ответил Пью. — Но подумайте хорошенько. Ведь если бы пару лет назад вы не вмешались в дело о фальшивых шедеврах, то Центральный уголовный суд приговорил бы невиновного Хораса Алоизиуса Бакли к повешению за убийство.

В заставленной ящиками и коробками столовой Пауэрскортов оставалось свободным только место у стола. Уже завтра должны были приехать грузчики, чтобы перевезти весь скарб во временное обиталище на Манчестер-сквер, и леди Люси за утренним чаем выглядела, как генерал накануне великой битвы. Ее супруг, не открывая, вертел в руках письмо в изящном, под стать сорочкам Чарлза Огастеса Пью, конверте. О визите Пью Пауэрскорт рассказал жене еще накануне.