Смерть в адвокатской мантии

— Порадовать, дитя мое? Да какая радость может быть в моем положении!

— Выслушай меня. Может, ты согласишься сесть в кресло на колесиках, всего на несколько часов? Это всегда можно объяснить, ну, например, вывихнутой лодыжкой. Никто и не узнает, что тебе трудно ходить. А мы с тобой объехали бы весь Куинз-Инн, осмотрели бы все дворы и здания, встретили многих юристов, о которых столько раз говорили. Ты даже могла бы позавтракать там в качестве гостьи. Правда, это было бы чудесно?

Миссис Хендерсон испуганно посмотрела на дочь. «Хорошо, что мы не стали обсуждать исчезновение мистера Стюарта, — подумала Сара, — а то она совсем разволновалась бы».

— Мне надо все обдумать, Сара. Ты добрая девочка, и это очень милое предложение, но, боюсь, у меня не хватит сил, они убывают с каждым днем, а впереди еще два месяца. И потом, мне же совершенно нечего надеть!

— И все же ты подумай, мамочка. Я не буду торопить тебя с ответом.

Позже, проводив мать наверх, уложив ее спать, Сара еще раз прокрутила в голове свой план и пришла к выводу, что без посторонней помощи ей не обойтись. Надо будет завтра обсудить это с Эдвардом, решила она.

В новом доме на Манчестер-сквер жизнь быстро вошла в свою привычную колею. После завтрака лорд Пауэрскорт навещал близнецов и, если они уже проснулись, разговаривал с ними или читал им стихи. Потом он ненадолго заходил в Собрание Уоллес.

Обычно он шел в главный зал, где царили Гейнсборо и Ван Дейк, но сегодня решил осмотреть коллекцию смертоносного оружия. На этом же этаже, за углом, располагалась выставка технических достижений. Там были французские часы с музыкой, которые играли тринадцать мелодий, включая английскую песенку «Бэ-э, бэ, блеет овечка», и удивительные астрономические часы, которые с точностью до секунды показывали текущее время, долготу дня, фазу Луны, зодиакальное созвездие, число, а также день недели в любой точке Северного полушария. Пауэрскорт, однако, остановился у стеклянной витрины, в которой мирно лежали несколько индийских кинжалов и кривая сабля, принадлежавшая сто лет назад военачальнику майсурской армии Типу Султану [23]. Ее лезвие, в свое время мгновенно вспарывавшее животы и одним махом сносившее головы, украшала тонкая резьба, на золоте эфеса сверкали алмазы.

Этажом выше танцующие музыканты Ватто разыгрывали свои нежные пасторали, здесь же грозно блестели остро заточенными краями массивные германские мечи и узкие итальянские рапиры, сикхский изогнутый меч и арабский «шамшир» с рукояткой из слоновой кости. Наверху с холста Гейнсборо загадочно глядела возлюбленная принца-регента, прекрасная Пердита, а тут царили кованые латы, которые должны были оберегать благородных воинов от ран, и внушительно поблескивали доспехи для рыцарей и их коней с броней настолько тяжелой, что ратники со временем стали отказываться от нее. При этом мастера, изготовлявшие всю эту амуницию, следовали модным тенденциям своего времени, так что какой-нибудь лорд елизаветинских времен мог без особого риска привлечь к себе внимание, гордо красоваться при дворе в Гринвиче или Вестминстере, позванивая стальными пластинами нагрудника, стянутого изящнейшей шнуровкой, и раструбом панциря от талии до середины бедер. Наверху на живописных полотнах весело резвились небожители из языческих и христианских мифов, а здесь Пауэрскорт хмуро рассматривал флорентийскую шпагу с острием, способным мгновенно отправить недруга на тот свет.

Так что же все-таки произошло с Вудфордом Стюартом? Мысли об этом не покидали детектива. Тоже отравлен? Или, быть может, убийца действовал старым, простым, проверенным веками способом, полоснув адвоката с размаху саблей, перерезав горло ятаганом или вонзив под сердце малайский кривой кинжал?

Приемная поверенных «Планкет, Марлоу и Планкет» ничем не отличалась от других ей подобных. Здесь были удобные, хотя уже весьма ветхие стулья, дешевый ковер и серия офортов на тему охоты на стенах. Создавалось впечатление, что все поверенные Лондона проводят свободное время в охотничьих угодьях Гемпшира или Глостершира. А вот адвокатам, подумал Пауэрскорт, наверное, подошло бы что-нибудь более азартное, например, петушиные бои.

Мистер Планкет, «младший мистер Планкет», как его представил секретарь, был молод, очень молод. Пауэрскорт решил, что он, вероятно, совсем недавно окончил университет. Глядя на его гладкие как шелк щеки, даже не верилось, что по утрам ему необходима бритва.

— Добро пожаловать, лорд Пауэрскорт! — радостно бросился он к детективу. — Как я рад, мне выпала честь лично приветствовать вас! Прошу.

Они стремительно пронеслись по лестнице и коридору, миновали небольшую библиотеку и очутились в кабинете Планкета-младшего, стены которого украшали гравюры с видами Лондона. Что ж, с удовлетворением отметил Пауэрскорт, хотя бы этот не стремится сбежать из столицы и поохотиться на лис под небесные звуки охотничьего рожка.

— Присаживайтесь, пожалуйста, вот здесь, у моего стола, лорд Пауэрскорт. Я к вашим услугам.