Потом стали видны дальние ангары, дома городской окраины, и вдруг Буров увидел большой холм, укутанный невысоким лесом, и купола обсерватории на нем. «Пулково, — узнал Буров. — Пулковские высоты». И еще: он не увидел, а скорее представил, почувствовал, как взлетает на холм ровная, словно стрела, дорога, делает зигзаг, огибая здания обсерватории, и мчится дальше на юг, через необозримые поля, перелески, рассекая деревушки со странными названиями, вроде Дони, на Гатчину, на Лугу, к неприметной осиновой рощице на краю огромной мшары. И здесь, в сторону от гудящего под колесами грузовиков асфальта, отлетает мягкий, весь в колдобинах и лужах проселок, ведущий в тихую деревушку Лужки. Буров смотрел на Пулково и думал о том, сколько раз приходилось ему ездить мимо этих зданий. И в дождь, и в ясную погоду, когда с холма открывался перед тобой весь Ленинград как на ладони.
Безотчетное желание выйти на шоссе и сесть в автобус, идущий в сторону Лужков, вдруг овладело Буровым. Просто так — выйти и сесть. И ехать спокойно, ни о чем не думая. Смотреть по сторонам, запоминать, сравнивать… и оставаться равнодушным.
«Времени у меня много. Выйду — и в автобус. Надо только выйти. А там… — Буров усмехнулся. — Сошлюсь на особые обстоятельства в случае чего. Вот и дождь так кстати перестал».
Он спустился на первый этаж и уверенно пошел прямо к проходу в небольшом барьерчике, около которого сидел дежурный с красной повязкой.
— Товарищ, вы куда? — спросил он Бурова, поднявшись со стула.
— Да я здесь, папаша, — улыбнулся Буров, — газетки, конфетки…
— Газетки-конфетки, — проворчал дежурный, — в следующий раз не выпущу. Обязательно лезут туда, где иностранцы. Как будто здесь медом намазано…
На улице было сыро. Ветер утих, и все окрестности мгновенно затянуло туманом. Снова пропали башни Пулкова, самолеты. Машины двигались медленно, с зажженными фарами. Буров быстро прошел метров шестьсот от аэропорта до шоссе. Ему вспомнилось, что где-то здесь рядом, у поворота, была раньше остановка автобуса на Лужки. Какой-то автобус и впрямь стал притормаживать. Буров побежал легкой рысцой и успел— последний пассажир заталкивал в автобус чемодан. Уже взявшись за поручни, Буров разглядел слово «Лужки» на маршрутной доске. Он прыгнул на ступеньку, двери со скрежетом захлопнулись, и автобус тронулся. И только тогда Буров сообразил, что у него нет ни копейки советских денег… Растерявшись, он хотел было застучать в дверь, чтобы автобус остановился, но перед ним уже стояла кондуктор.
— Билетик, гражданин, — требовательно сказала она. — Куда мы едем? — Голос у нее был крикливый, неприятный.
— Вы знаете, я совсем забыл деньги, — сухо сказал Буров, раздражаясь и досадуя, что попал в такое глупое положение. — Я прошу вас, остановите автобус.
Кондуктор на мгновение опешила.
— Деньги забыл? А я должна тебе автобус останавливать? Как бы не так! — Голос у нее стал сварливый. Пассажиры с сочувствием смотрели на Бурова. — А не хочешь ли, папаша, проехаться со мной до милиции?
Выручил Бурова мужчина, сидевший на заднем диване.
— Ты что кричишь? — негромко, но твердо сказал он кондуктору. — Эко дело, забыл человек деньги. Мало ли, расстроился… Может, несчастье какое… А ты сразу в крик! Что он, в лесу, что ли? И помочь некому? — и кивнул Бурову — Тебе куда?
— Да я, право, не знаю, мне лучше выйти…
— Право, лево, — усмехнулся мужчина. — Ехать тебе, спрашиваю, куда?
— До Лужков, — ответил Буров и тут же пожалел. «Надо было бы совсем оставить эту дурацкую затею с поездкой, — подумал он, — выйти сейчас же и вернуться в аэропорт… А то ехать ведь и назад придется…»
— Ну вот, — сказал мужчина, подавая мелочь кондуктору. Тебе в Лужки, а мне в Займище. Попутчики вроде…
Автобус поднимался в гору. Буров прильнул к окну, стараясь разглядеть обсерваторию, но туман снова был плотный. Мелькнули только красивые жилые дома рядом с дорогой, высеченный из гранита памятник, потом танки на постаментах. Справа Буров разглядел какие-то гигантские металлические конструкции. Они начинались за оградой почти у самой дороги и пропадали в тумане.
— Радиотелескоп, — сказал, обернувшись к Бурову, попутчик. — Такую громаду отгрохали… Говорят, сигналы с Марса слушают.
— Так неловко получилось, — сказал Буров, — впопыхах вскочил в автобус и плащ забыл, а деньги все в нем… Спасибо вам.
— Эка беда, — усмехнулся мужчина. — Разве это деньги? И говорить не стоит.
— Избаловались люди… Копейку ни во что не ставят, — проворчала сидящая сзади старуха.
— А что твоя копейка?.. — вступил в разговор еще один пассажир. — На базар с ней не пойдешь. А чтобы беречь ее, копейку, — так этого нынче нет. Нету у людей теперь жадности к деньгам. И на крестьянина посмотришь — надрываться за деньгу не будет. Червонцем больше, червонцем меньше…