Смерть свою найдешь

Я зажмурилась, помотала головой и снова поднесла ко рту бутылку. В конце концов, не пропадать же доброму напитку. А там, глядишь, и случится чудо – прояснится мой мозг.

Мозг не прояснился.

Я пожала плечами, натянула на плечи в очередной раз сползший палантин и пошла за… эээ… чудовищами, которые умчались вниз по улице.

Через пару сотен метров передо мной, как в сказке, оказался перекресток.

– Направо пойдешь – счастье найдешь, – нараспев протянула я, – прямо пойдешь – богатым станешь. Налево пойдешь… ик… Умирать нам рановато, есть у нас еще дома дела.

Но ноги понесли меня налево. На самом деле особого выбора у меня и не было: справа переулок упирался в высокий забор, у которого была навалена гора хлама. Прямо унеслись люди с монстрами. А слева виднелись шпили какой–то церквушки.

Вообще–то меня смущала одна небольшая деталь. Такое ощущение, что я оказалась в месте, где ни разу в жизни не была. Город не мой, понимаете? Не мой. Другой. Чужой. Вроде, все нормально: дома, дорога, машины… Вот это, например, старенький «гольф», но… Воздух другой. Запах. Не знаю. Но я точно здесь никогда не была раньше.

Поразмышляв в подобном ключе несколько секунд, я махнула рукой. «Ну, напилась я, бывает. Точнее, давно не было, но когда–то, давным–давно, такое ведь случалось. Ничего страшного, отосплюсь, потом буду вспоминать. Как сон. Или вовсе ни о чем не вспомню. Церкви мне всегда нравились. Не то, чтобы я была очень религиозным человеком, нет. Просто я люблю смотреть на все красивое. И фотографировать. Жаль, фотоаппарат остался в клубе. А то бы я сию секунду. С этого самого ракурса. Строгие линии церкви, устремленный в небеса крест и ангел с карающим мечом… Кстати, церквушка–то католическая. Откуда здесь она? Снова вернулись мысли о непонятном. Ладно, потом разберусь».

Чем ближе я подходила к церкви, тем тише и спокойней становилось вокруг.

– Как в могиле, – хихикнула вслух я.

«Правильно, я ж налево пошла, вот и… Смиренное кладбище. Как водится, ангелочки, цветочки, склепы. Черт, ну почему я забыла фотоаппарат, а? Какие бы кадры вышли! Готичные. И еще зарево над домами. Что там все–таки горит–то?»

В тишине, с режущим слух стуком распахнулись двойные двери церкви. Оттуда вышел человек. Я инстинктивно отшатнулась к ближайшему дому, чуть не подвернула ногу, но удержалась на своих уже вызывавших лютую ненависть шпильках. Прижавшись к стене, я наблюдала, как из темного дверного проема показался еще один мужик. На руках он нес обнаженную девушку. Голова ее была запрокинута. «Без сознания, – отстраненно отметила я. Следом появились еще двое. – У меня все еще глюки? Или трое типов, на самом деле, голые? Ну, точно. Голые. А мужик с девушкой на руках одет». Они постояли у церкви, а потом… исчезли. Кроме одного. Он стоял, замерев, словно к чему–то принюхиваясь. А потом развернулся и потопал точно в мою сторону.

– Нет, нет, нет, – пробормотала я. – Меня здесь нет.

Я медленно подняла голову и задохнулась.

«Мужик не может, не должен быть таким! Он возвышался надо мной. Прекрасный. Великолепный. Потрясающий. И… голый».

Вокруг него клубился туман. Нет, не туман, какая–то неясная мерцающая дымка, делающая его фигуру нереальной, ненастоящей. Отвернешься – исчезнет.

– Кто ты? – тупо выдавила из себя я.

«Угу, ничего лучше придумать не могла».

«Смерть», – прозвучало у меня в голове.

Я нервно рассмеялась.

– Налево пойдешь – смерть свою найдешь, – сказала я вслух. – Привет, Смерть.

Его рука медленно, очень медленно поднялась и коснулась моей груди.

Я вжалась в холодную, склизкую – ох! – стену дома.

– Послушай, парень, – начала я, – все это до ужаса прикольно, но не мог бы ты хотя бы чуток приодеться? А то, знаешь ли, так начинать знакомство… несколько неприлично, не находишь?

Он склонил свою красивую голову набок. Кудри, черные словно ночь, они почти сливались с окружающим нас мраком – и когда только успело настолько потемнеть? – колыхнулись, обрамляя идеально вылепленные черты лица. Глаза, странные, глубокие… черные, зовущие, уставились на меня. У меня от этих гляделок начала кружиться голова, и я переместила взгляд ниже. Но лучше бы я этого не делала. Полные, чувственные губы обещали всевозможные наслаждения, и явно с грешным оттенком. «Высокие скулы, узкое лицо. Золотистая кожа. И это не загар. Очень необычный оттенок, экзотичный. И разрез глаз, отметила я. Нездешний. Чужой. Чувственное лицо. Прекрасное. Просто дух захватывало. Я невольно подняла глаза. Длинные, пушистые, изогнутые ресницы. Вот черт. У него же черные глаза? Или нет? Сейчас они были серебряные. Оттенка чистого серебра». И они темнели буквально у меня на глазах.

Его рука и не думала убираться с моей груди. Крепкая ладонь обхватила ее, чуть сжала. От его руки исходил жар, тут же окативший меня с головы до пят.

– Послушай, – сделала я еще одну попытку и выставила вперед руку, уперевшись ему в грудь.

Он стоял, как скала, и не думал отодвигаться. «Ну и ладно». Я подняла вторую руку – с бутылкой – чуть ею качнула. Внутри плеснула жидкость.

– Ага, – радостно сообщила я нахальному типу. – Не закончилось.