Смерть стоит того, чтобы жить

Хотя ему уже было плевать на группу. Он убьет эту занозу! Найдет и просто убьет.

Спустя полчаса он стоял под дверью квартиры. Звонок. Тишина. Он снова позвонил  - и никакого ответа.

- Вы что-то хотели?

- Да. Это квартира Кьяры? Я из Академии, она кое-что забыла…

Симпатичная женщина в возрасте всплеснула руками:

- Ну так она же уехала! Еще неделю назад предупредила, что будет съезжать,  оплатила до понедельника. Сегодня  рано,  - наверное, и шести не было, -  села с большой сумкой на такси, уж не знаю куда отправилась, в аэропорт или на вокзал. Она разбудила меня и долго извинялась: сказала, что планировала спокойно выехать вчера днем, но задержалась, и вот пришлось торопиться …

Задержалась. Кажется, у него сейчас будет истерика. Задержалась!

Блять!

Да что она о себе возомнила?!

Что бы там ни произошло, она могла бы рассказать и объяснить ему! Бросить учебу, хотя после концерта продюсеры готовы были разорвать её на части?

Бросить его?

- Как в каком-то гребаном фильме… - зло пробормотал он.

- Что?

- Простите, я не вам.

Джонатан резко развернулся и  пошел назад в Академию.

Он впечатывал ноги в асфальт, чувствуя, как разрастается мерзостный ком у него в груди. Смятение сменялось злостью, злость - обидой и почти ненавистью, но он не собирался срываться. Только не так, только не из-за какой-то девчонки.

В конце концов, он взрослый мужчина и не будет бегать за полоумными дурочками, которые сами себе портят будущее.

Как он мог поверить, что в жизни что-то изменилось?! Что он может быть не один?

Нет. Все, как и всегда.

Только он. Только танец. И больше ничего не нужно.

Глава 12

За двадцать космических суток до точки отсчета.

Орбитальная Академия пилотов Планеты Ардар.

Кьяра.

Только одиночество. Только танец.  И больше ничего нет.

Я лежала на кровати в своей каюте и бессмысленно пялилась в потолок. Бессонница не поддавалась ни усталости, ни аутотренингу. И дело не в препаратах - они, как и положено, помогли мне перейти на новый режим, общепринятый во внепланетном пространстве большей части Содружества. Космические сутки делились на десять частей  - это, примерно, тридцать два земных часа, из которых треть в академии отдана сну. Десять суток - один цир. Десять циров - или  пять земных месяцев - космический год. А пятьдесят лет…

Не думать об этом.

Я вздохнула.

Жаль, что никакие препараты  не могли включать и выключать меня  по щелчку. Особенно, когда в голове столько противоречивых мыслей. Иногда настолько захватывающих, что не хотелось с ними расставаться. Иногда полных боли, горечи и обиды на судьбу.

Я сама себе напоминала рассыпанное по земле конфетти.

Праздник закончился, и бессмысленные блестяшки, столь радовавшие публику еще два часа назад, бездумно разлетелись  в разные стороны под порывами ветра; вскоре они окончательно растворятся в слишком большом для них пространстве и только несколько затоптанных кусочков будут напоминать о произошедшем…

Я посмотрела на стену и активировала часы. Восемь с четвертью.

Потянулась в кровати  и поморщилась от легкой боли в мышцах, постепенно адаптировавшихся к новым условиям: сила тяжести в Академии была чуть больше земной. Но мне не привыкать -  детство у меня вообще прошло на планете с почти двойной нагрузкой, неудивительно, что на Земле я, без преувеличения, летала.

Искусственная сила тяжести, приближенная к «базовым показателям» для гуманоидной расы, была нормой для цивилизованного общества, расположившегося на бесчисленном количестве планет. С точки зрения правительства, общие измерительные системы и физические условия, а также межпланетные учебные заведения и корпорации, объяединяли больше, чем что-либо другое.

Они были правы.

«Итоги» принимали, порой, столь причудливые формы, что распознать в них тех же гуманоидов или рептилоидов было сложно. Расы оставались чистокровными лишь по идеологическим соображениям; а также по естественным, на закрытых или отсталых планетах, вроде Земли.

Я вздохнула. О Земле, ставшей мне настоящим домом, сложно было думать, как об отсталом мире; но для остальной Вселенной это было так. Пока человечество не выйдет за пределы сонечной системы самостоятельно, Содружеству и его членам запрещено вмешиваться в развитие. И жившие там внепланетяне никогда, ни по каким причинам, не должны были дать повод заподозрить их в иноземном происхождении. Впрочем, на такие планеты вообще мало кому разрешали приземляться, разве что в исключительных случаях. Закон, проверенный на многочисленных ошибках. Один из тех, что не менялись со сменой коалиций, встававших во главе объединенного Правительства.

Как и то, что моя раса должна была оставаться генетически неизменной. Это не означало, что мы обязаны находить себе пару исключительно среди себе подобных: с учетом нашей малочисленности -  по меркам других цивилизаций -  это было бы чревато вырождением.