Смерть раньше смерти

Полиция, видимо, держит его за дурака. Вчера он случайно обратил внимание на белый «опель–кадетт», который ехал за ним всю дорогу до дому. Чтобы не отстать, придурку пришлось проехать перекресток на красный свет. А позже он снова заметил знакомую машину на более тихих улочках Платтеклофа. Сегодня же рано утром он увидел на улице красный «форд–сьерру», припаркованный совсем рядом с его домом.

Сейчас, без четверти шесть утра, машин на дороге было мало. Тот, кто сидит у него на хвосте, должен держаться поодаль. Глянув в зеркало заднего вида, Нинабер без труда опознал красный «форд».

Напрасно они теряют время, подумал Нинабер. Он никого не убивал. Он не охотник, он — добыча. А полицейские, сами того не подозревая, взяли его под свою защиту.

Если бы не маленький цветной лейтенант, никто бы вообще ничего не заподозрил. Господи, как же быстро ему пришлось соображать во время допроса! Быстро соображать. Но именно из–за своей способности быстро соображать он и стал тем, кем стал. За шесть–семь лет превратился из обыкновенного парикмахера в миллионера.

Рассказ о том, как Макдоналд звонил ему и предлагал стать арендатором, родился сам собой. Так сказать, по нужде.

По нужде. Весь понедельник он решал насущные вопросы. С того самого мига, когда увидел Мака, лежащего на пороге жалкого деревянного домишки. Повсюду кровь — на стенах, на полу. И простреленное горло, и развороченные гениталии. После такого зрелища Нинаберу просто необходимо было почувствовать себя в безопасности.

Он хотел поговорить с Макдоналдом. Он не знал, в какое время Мак выходит в море, но надеялся, что приехал достаточно рано. Он остановился у невзрачного домишки, поднялся на крыльцо и увидел большого Мака на полу. У Мака был огромный пенис. Самый большой из всех, какой он когда–либо видел. Уж он–то помнит.

— Мак, у тебя член как бильярдный кий, — говорил тогда Ферди Феррейра. Покойный Ферди. Несчастный хромой дурак.

— «Пенис», — произнес вслух Оливер Сигмунд Нинабер и хохотнул. Именно это слово резануло слух маленького мулата–лейтенанта.

Поганый мулат! Нинабер почесал щеку. До сих пор больно. Но ничего, дело того стоило. Не так дорого он заплатил.

— Я упал, — объяснил он своей красавице жене.

— В чем тебе надо было помочь полиции? — спросила она.

Оливер Нинабер быстро сообразил, как ответить.

— Они спрашивали об одном уборщике, который когда–то у нас работал. Его обвинили в изнасиловании малолетнего. И спрашивали, не замечали ли мы за ним чего–нибудь такого…

— Милый, неужели они не могли задать тебе свои вопросы здесь?

Нинабер пожал плечами:

— Им самим уборщик не помешает. Лестница заросла грязью. Я поскользнулся и ударился о дверной косяк.

Утром Антуанетта замазала ему синяк на щеке своим гримом.

— Вот так, милый. Так гораздо лучше.

Нинабер снова повернул на Вейнберг, поехал по Мейн–роуд. Перед тем как заехать в гараж, он оглянулся проверить, видно ли «сьерру». Но на улице никого не было. Не важно, подумал он, они, наверное, остановились где–нибудь неподалеку, откуда все хорошо просматривается. Нинабер остановился на пятачке, отведенном для руководства его компании.

Он набрал комбинацию кодового замка и открыл кейс. Сверху лежал пистолет «стар». Он закрыл кейс, привычно покрутил замки. Теперь, когда полиция бесплатно взяла его под крыло, пистолет ему не понадобится. Он вылез, нажал кнопку центрального замка на брелке и пошел к лифту. Разъехались дверцы кабины. Нинабер посмотрел на часы. 6:00. Точен, как всегда. Если не считать утра понедельника. Он нажал кнопку шестого этажа. Дверцы кабины бесшумно сомкнулись.

Сниман остановился напротив офиса компании «Сервир» на Мейн–роуд так, чтобы видеть вход в здание и въезд в гараж. Он открыл стоящую рядом коробку с завтраком, достал оттуда фляжку с кофе и пакет с бутербродами. Есть не хотелось, но кофе сейчас будет кстати. Он отвинтил колпачок фляжки, налил в него дымящуюся жидкость и начал с наслаждением пить кофе маленькими глотками.

Кофе обжег губы. Выругавшись, он подул в колпачок.

Потом откинулся на удобную спинку.

Возможно, ждать придется долго.

Нинабер по привычке смотрел в пол. Он поднял голову, только когда открылись дверцы.

И сразу узнал убийцу.

В вытянутых руках — большой пистолет. Дуло смотрит прямо на него, Оливера Нинабера.

Как же легко оказалось его выследить! Достаточно смотреть на табло над дверями лифта. «П» — подвал, «Ц» — цоколь. 1, 2, 3, 4, 5, 6. Все это он понял за долю секунды.

Соображай быстрее, Оливер Нинабер! Именно поэтому ты стал тем, кем стал!

«Стар», лежащий в кейсе, слишком далеко и потому бесполезен. Зато он может говорить. Вести переговоры. Он может думать.

Нинабер предостерегающе поднял руку.

— Подождите… — сказал он, но пуля уже пробила ладонь и неумолимо неслась к его мозгу.

В среду утром, без четверти семь, Яуберт сидел на деревянной скамье в раздевалке бассейна. Локти он положил на колени, голову свесил на грудь. На бетонный пол капала вода. Он отчетливо понял, что пора бросать курить.