Смерть призрака

В кабинет к Игорю вернулась задумчивой без прежней задиристости. Увидев приехавшего за деньгами старого водителя пазика, расхохоталась.

– И вот это ваш охранник? Новорусский цербер! Ха-ха-ха!

Водитель нисколько не смутился и с вызовом отвечал:

– А Вы не сомневайтесь. У нас денежки никуда не денутся. Мы соображение имеем, какие суммы возим и какую ответственность несем. У нас маршрут каждый день другой. И монтажка под рукой. А смешки Ваши мне даже обидны. Я мальчонкой еще в партизанах служил. Сноровку имею.

– Так вы тут партизаны, значит – также с вызовом и со смехом переспрашивала Зоя. – Вот что, партизаны, я вам скажу. Пишите накладную на оформление инкассации.

– Уже писали – утвердительно качал головой Игорь.

– Кому?

– А всем!

– И что все?

– Жан Абрамыч пообещал и забыл. Лев Владимирович сказал…

Тут Игорь замолчал. Затем, как бы решившись, продолжал:

– Я извиняюсь, но он сказал, что Светлана – девка бойкая и ничего с ней и так не случится.

В кабинете воцарилось молчание. Комментировать глупость начальника не стали.

– Ну, что ж, придется мне подключиться к решению ваших проблем – как бы ставя точку в разговоре, провозгласила гостья.

За этим она попрощалась с коллективом и, одарив на прощание Игоря манящей и обещающей улыбкой, вышла из магазина.

Глава 17

Пенсионерке Клавдии Степановне новая жизнь ужасно нравилась. Ее не волновали рассказы о том, что в семьях безработных голодают дети, и что немало людей из-за своей доверчивости и из-за вероломства квартирных аферистов остались на улице. В эти рассказы она просто не верила.

– При советах безработных не было. Куда же теперь подевались все рабочие места? – беседовала она со своей закадычной подругой Ольгой Николаевной.

– И бездомных не было. Да. Многие жили тесно, но не на улице. А теперь что случилось, что они по чердакам да подвалам селиться стали?

– Ну, как что, Клавуся? Обманули их и выгнали – щебетала миловидная Ольга Николаевна, бывшая красавица, кокетка и интриганка с большим стажем. – Теперь у одних очень большие квартиры, а у других вообще никаких нет.

– Ну, раньше же никто не выгонял. Даже самых последних алкашей никто не трогал – продолжала трубить начальствующим тоном хозяйка.

– Раньше все жилье было государственным. А мы были квартиросъемщиками, а не владельцами. Не было у нас собственности на жилье, и махинаций поэтому не было. А теперь жилье отдали в наше собственное распоряжение. Вот мы и распоряжаемся.

– Да уж. Здорово мы распоряжаемся. Я вчера пошла выкинуть мусор на помойку, а там Вася. Помнишь? Тот, что с нами в хор ходил.

– Это симпатичный такой?

– Да, улыбчивый такой.

– Ну, помню, как же. Он же мне так нравился.

Ольга Николаевна при воспоминании о мужчинах сразу оживилась и продолжала:

– А ведь он где-то в нашем районе живет. Я раньше видывала его у нас на остановке.

Клавдия Степановна перебила:

– Он у нас и сейчас живет. У нас на помойке.

– Как? Как на помойке? – задохнулась от возмущения и сострадания Ольга Николаевна.

– А вот так! Вчера его видела. Он меня, видимо, узнал и в отворотку сразу. Стыдится, видимо.

– А ты?

– А что я? Я, знаешь ли, опешила сначала, а когда поняла, кто это, и вообще онемела.

– Так может это и не он?

– Он. Вот пошли на балкон.

Они вышли на балкон и стали смотреть в сторону мусорных баков и завалов.

– Вот, если понаблюдать, то обязательно увидишь. Он там что-то складывает в кучи и часто лазит в старую будку. Вон в ту. Видишь?

– Ой, нет, Клавуся. Это ты дальнозоркая, а я так далеко не вижу. Я вижу то, что поближе.

– А, ну да, ну да. Ну, так, когда пойдешь домой. Ты же мимо ходишь. Посмотри повнимательней. Может и встретитесь.

– А как же так? Клавуся, мне его жалко. Надо бы с ним поговорить и узнать, что с ним случилось.

– И мне жалко. Если уж все так плохо, то я смогла бы ему помочь. Сторожем на дочкину дачу взять. Свой ведь. Проверенный.

Через несколько минут, позабыв о помойке и о бедном Васе, престарелые шалуньи перешли на другую тему.

– Оленька, гляди, как тот мужчина на нас смотрит.

– Вон тот брунэт с носом?

– Да, да. Ну, ты уж рукой-то не показывай – засердилась Клавдия Степановна.

– У нас ведь всего второй этаж. Он же может нас услышать. Молодой еще. Чай, не глухой.

– Да нет, Клавуся, не такой уж он и молодой, во-первых. А во-вторых, он явно делает тебе знаки глазами.

– Ты думаешь?

– Да я уверена.

– Ну, с твоей слепотой можно быть во многом уверенной – засмущалась хозяйка.

– Ты знаешь, мне так нравится, что в нашем доме открылся этот магазин. Здесь теперь постоянно много мужчин. Все они приличные. Много взрослых мужчин и все с машинами. Одним словом, завидные кавалеры. Знаешь, стоит мне выйти на балкон, они все, как по команде, поворачивают головы и смотрят на меня – похвасталась хозяйка.

– Так уж и смотрят? – засомневалась подруга.

– Ну, конечно. Особенно когда я громыхну чем или Дуську зову. Знаешь, я даже стала подкрашиваться, прежде чем выйти на балкон. Ведь издали не так понятно, сколько мне лет. Правда? – она вопросительно глядела на Ольгу Николаевну, ожидая ответа. – Как я издали?