Смерть приятелям, или Запоздалая расплата

— Ваше право, господин Филиппов, — бледность не сходила с лица пристава, — вы больше моего сведущи в сыскных делах.

Владимир Гаврилович только кивнул в ответ.

На лестнице послышалось какое-то движение — то ли один, то ли два человека поднимались на этаж.

— Здравствуйте, господа! — первым поздоровался, поправляя очки левой рукой, Пётр Назарович. В правой он держал саквояж, с которым всегда выезжал, когда приглашали для освидетельствования насильственной смерти или обычного самоубийства. Статский советник Стеценко, старший врач Врачебно-полицейского управления, по виду немного инфантильный, на самом деле был жизнерадостным и смешливым. К жизни относился с некоторой долей юмора, несмотря на то, что приходилось иметь дело с различного рода лишениями жизни. — Чувствую, — он повёл носом и поморщился, — вам предстоит непростое дело. Дай бог, чтобы клиенты по такой жаре не потекли. Извините за неудачную шутку. Сентябрь, господа, навевает некоторую ностальгию по лету.

Дейтрих стоял в сторонке, наблюдал за пришедшим.

— Владимир Гаврилович, и чего мы ждём? — Пётр Назарович посмотрел на судебного следователя, намекая — мол, все на месте, пора бы и к делу приступить.

— Эксперта, — ответил Филиппов, взглянув на Стеценко, потом на судебного следователя Веложинского.

Последний морщился от въедливого запаха, от которого начало пощипывать глаза, но платок к носу не поднёс, только сдвинул на переносице брови. Оскар Иустинович не стерпел и спросил, словно бы ни к кому конкретно не обращаясь:

— Известно, что там?

— Судя по запаху разложения, один труп имеется, — безучастно ответил Стеценко.

— Возможно, два, — подал голос пристав.

Присутствующие на площадке посмотрели на Дейтриха, словно он произнёс что-то забавное. Только Филиппов продолжал смотреть в тёмный провал коридора.

Прошла минута или две.

Веложинский демонстративно достал из жилетного кармана часы и щёлкнул крышкой.

— Однако, задерживается ваш эксперт.

— Господа, я был бы не против того, чтобы мы вошли в квартиру, но, увы, мы можем ненароком наследить, и тогда…

— Оскар Иустинович, вы куда-то спешите? — поинтересовался Стеценко.

— Нет, — растянул последнее слово Веложинский, хотя сощурил глаза и сжал губы.

Наконец, послышались быстрые шаги, и перед ожидавшими предстал Константин Всеволодович Брончинский, мужчина сорока с небольшим лет, с открытым безволосым лицом и короткой стрижкой. Шляпу он держал в руках. Почуяв неприятный запах тлена, не скривился, а только стёр с лица улыбку.

— Простите, господа, за опоздание. Пришлось завершать одно дело. Ну, что тут у нас? — перешёл он сразу к расспросам.

— Это предстоит узнать, — за всех ответил Филиппов. — Теперь, я думаю, стоит вам, Пётр Назарович, и вам, Константин Всеволодович, вдвоём осмотреть место преступления, чтобы мы у вас не крутились под ногами, — усмешка вышла не совсем добродушной, да и шутка прозвучала как-то не совсем корректно.

— А вы сами? — Брончинский пригладил волосы.

— После вас.

Первым вошёл статский советник Стеценко, вслед за ним — эксперт Брончинский.

Ожидание длилось не более десяти минут, в течение которых каждый из присутствующих был занят своими мыслями. В основном, сходными — о бренности человеческой жизни. Как легко оборвать нить, связующую бытие и край, откуда нет возврата.

5

На пороге возник, словно бы из ниоткуда, эксперт Брончинский. Лицо его оставалось непроницаемым, и по нему невозможно было понять, с хорошими он вестями или не вполне.

— Чем порадуете? — спросил судебный следователь, первым заметив Константина Всеволодовича. Тот тяжело вздохнул.

— Считайте, там два подарка, — и добавил: — один мужской, второй женский.

— Час от часу не легче, — Оскар Иустинович перекрестился и добавил совсем тихо: — Упокой, Господи, души их грешные.

— Кстати, Сергей Иванович, — обратился начальник сыскного отделения к фотографу, — ваш выход.

Рогалов только кивнул и понёс фотографический аппарат на место преступления.

— Значит, двое убитых, — не обращаясь ни к кому конкретно, произнёс судебный следователь.

— Видимо, трупы хозяина, надворного советника Власова, и его служанки, — Дейтрих на миг задумался, вспоминал фамилию, — мещанки Семенидовой.

— Ограбление? — предположил Веложинский.

Филиппов с какой-то нервозностью посмотрел на последнего, но сдержался.

— Когда Константин Всеволодович, — начальник сыскной полиции посмотрел на Брончинского, — и Пётр Назарович завершат осмотр, тогда и увидим.

На лице эксперта наконец проявились человеческие чувства, и в первую очередь — какая-то непонятная жалость.

— Ограбление исключается, — после некоторой паузы произнёс Константин Всеволодович, — вещи на местах, ящики не выдвинуты. Я в них не заглядывал, но мне показалось, что здесь либо неприязнь к хозяину, либо он хранил значительную сумму в наличных деньгах или ценных бумагах.

— Месть? — опять предположил судебный следователь, но теперь Филиппов попросту не удостоил Оскара Иустиновича ответом.

6