Смерть приятелям, или Запоздалая расплата

— А почему германской?

— Они проявляют большую активность, чем англичане и французы.

— Неужели…

— Только давай, дядя, поговорим о другом, более насущном и земном.

— Хорошо. Ты давно служишь в батальоне?

— Давно, с первого дня выпуска из училища.

— Значит, знаешь всех офицеров?

— Более или менее, — уклонился племянник от прямого ответа.

— Тебе знаком Карл фон Линдсберг?

— Карл? — подпоручик вскинул брови. — Что он натворил по преступной части?

— Есть повод для беспокойства?

— Это я так, к слову.

— Только между нами.

— Дядя, — Бруно картинно приложил правую руку к левой стороне груди, — могила. — Последнее слово прозвучало как-то по-кадетски.

9

Мечислав Николаевич обрадовался, когда Лунащук сообщил, что первым знакомым убиенного числился архивариус Военно-медицинского управления коллежский советник Варламеев с именем-отчеством Александр Андреевич, а вторым — прапорщик фон Линдсберг из лейб-гвардии Сапёрного батальона, точнее, Карл фон Линдсберг.

Только одному человеку Власов то ли суживал, то ли дарил деньги, но эти суммы, уходящие таинственному незнакомцу, всегда заносились в статью «расходы». Некий М. Д. С.

И ещё один господин был скрыт под инициалами К. Л. Уж не Карл ли это любезный фон Линдсберг?

A. А., А. В. или В. А. — не скрывается ли за этой аббревиатурой господин Варламеев Александр Андреевич? Если первый с регулярностью брал деньги, но и так же регулярно возвращал, то последний задолжал немалую сумму. Если быть точным, то девять тысяч восемьсот рублей, а время возврата денег стремительно приближалось.

B. А. Здесь стоит посоветоваться с Филипповым и не пороть горячку.

Кроме того, согласно амбарной книге, ещё два господина задолжали Власову. Это некие Г. Р. и С. П.

За несколько дней до убийства Власов ссудил (точнее, подарил или отдал) три тысячи рублей — во всяком случае, в книге сумма числилась в графе «без возврата» — тому же самому М. Д. С.

10

— Итак, у вас в батальоне есть прапорщик Линдсберг…

— Карл фон Линдсберг, — перебил Лунащука племянник, — правильнее будет «прапорщик фон Линдсберг».

— Значит, ты с ним знаком?

— Не так, чтобы близко мы с ним сошлись, но батальон невелик, поэтому мы знаем друг о друге все новости.

Бруно замолчал. Михаил Александрович не торопил, а терпеливо ждал продолжения.

— Знаю, что у фон Линдсберга хороший покровитель, всегда снабжал его деньгами. Ведь на наше жалование, — подпоручик усмехнулся, — не проживёшь. А мы, как ты видишь, молоды и полны сил. Ресторации, клубы, ну и, конечно же, дамы. На всё это требуются, увы, денежные знаки. Хорошо, если твоя семья богата, а если нет? Но я не строил догадок, почему некий господин снабжает прапорщика фон Линдсберга деньгами. Это, в сущности, не моё дело.

— Значит, прапорщик в деньгах не нуждался?

— Я бы так не сказал, — Бруно на миг остановился, стал серьёзным, потом добавил: — Дядя, ты же понимаешь, что я не вправе рассказывать о том, что происходит в батальоне.

— Бруно, убит человек, и вполне возможно — благодетель прапорщика. Нам надо найти и наказать преступника. Для этой цели нам необходимо допросить всех, в том числе и фон Линдсберга.

— Я понимаю, но…

— Да, дело чести превыше всего, но ты представь, что убийца будет ходить по земле и сорить похищенными у убитого деньгами. Разве это справедливо?

Подпоручик молчал, только играл желваками.

— Но ведь…

— Бруно, ты не сделаешь ничего противоречащего чести. Мы рано или поздно добудем сведения, но иногда бывает именно что поздно. Преступник может ускользнуть или уничтожить то, что связывает его с преступлением.

— Хорошо, — тяжело вздохнул подпоручик, — спрашивай.

— Так нуждался прапорщик в деньгах или нет?

— Лунащук нахмурил лоб.

— В последнее время Карл пристрастился к игре в карты, а там, как ты знаешь, всё зависит от фортуны. Порадует она тебя или в геенну огненную ввергнет.

— Стало быть, он имел нужду, как ты говоришь, в денежных знаках?

— Имел.

— Ты уверен?

Бруно опять усмехнулся.

— Знаю доподлинно, даже знаю, кому он проиграл немалую сумму и должен был в конце прошлого месяца карточный долг вернуть.

— Любопытно, — сказал чиновник для поручений и потёр подбородок.

— Дядя, ты прости, но я не должен был бы тебе этого говорить. Я не хочу прослыть пособником полиции, — глаз племянника дёрнулся.

— Бруно, — вполне серьёзным голосом произнёс сыскной агент, — то, о чём мы беседуем, не выйдет за стены трактира. Я даю слово чести.

— Хорошо, — подпоручик налил из графина по рюмке. — Он задолжал три тысячи штабс-капитану Зеленскому.

— Теперь скажи — вы же, военные, отдельная каста, не пускающая в свои ряды посторонних — к кому я могу обратиться, чтобы мне разрешили побеседовать с фон Линдсбергом и Зеленским?

— Наш командир генерал Иванов ныне находится в отпуску, за него исполняет должность полковник Тарасевич. Мих-Мих по-нашему, Михаил Михайлович. Грамотный, думающий, но я бы посоветовал, чтобы начальник сыскной полиции… кто там у тебя начальник?

— Филиппов Владимир Гаврилович.