Смерть - понятие относительное

Заключительную встречу операции «Зеркальные секвенции» Петров решил провести на квартире дядюшки Персика. Кроме самого Петрова, дядюшки и меня на собрание были приглашены Иван с Аленой. Присутствие Ленского было признано нежелательным. Петров позвонил отсутствующей парочке и предложил незамедлительно прибыть на заседание, извинившись за невозможность предоставить транспорт. Иван на это ответил, что у них есть свое персональное такси, чем привел моего друга в недоумение. Вскоре приглашенная парочка появилась. Сияющий Иван, ненадолго оставив девушку, подошел к дядюшке и начал что-то негромко говорить ему на ухо. Дядя Персик, наверное, чтобы лучше слышать, снял очки, потом их снова надел и тоже начал улыбаться. Когда Иван закончил говорить, дядюшка громко сказал: «Поздравляю вас, Алёнушка, счастья вам!» Поглядев на размягченное и счастливое лицо Ивана, я догадался, что прошедшей ночью между ним и Аленой произошло нечто, после чего он как честный человек просто обязан жениться. Отчего-то мне стало неловко за этого неглупого симпатичного сорокалетнего мужика, ведущего себя, словно одуревший от любви подросток. Иван сел на стул рядом с Аленой и, подозреваю, положил ей руку на колено. Алена, из обычной молодой женщины, вдруг сделавшись красавицей, заулыбалась, повернулась к суженому, и они обменялись легким поцелуем, не обращая никакого внимания на окружающих. Вид у Алены был предельно счастливый, но не слишком умный, как я мысленно отметил с некоторым осуждением.

— Мы с Хией так себя никогда не вели, — подумал я, и мне стало грустно.

Петров объявил заседание открытым и предоставил слово мне. По его словам, я должен был закончить «реконструкцию событий», и сейчас все присутствующие узнают, как всё было на самом деле. Я честно признался, что полной реконструкции у меня не получилось. Не хватает чего-то очень важного, и я даже не догадываюсь, чего именно.

— А я догадываюсь, — объявил Петров. — Персик, тебе не удалось вспомнить подробностей своего нерушимого обещания?

— А я их никогда не забывал, — невозмутимо ответил Валерианыч.

— Но почему же ты молчал? — удивленно воскликнул Иван. Алена и я тоже были поражены скрытностью дядюшки, один Петров сохранил невозмутимое выражение лица.

— Вы все поймете, когда я прочитаю текст, — пообещал дядя Персик. — Слушайте! Потом если захотите, сможете задать вопросы, — и дядюшка по памяти, но уверенно, словно читал по бумажке, изложил следующие четыре пункта:

Пусть у меня остановится сердце, если я решу никому не передавать рецепты.
Пусть у меня остановится сердце, если я решу передать рецепты недостойным.
Когда я соберусь передать рецепты достойным, я разделю их на три части. Первую я передам братству, которое богаче всех земных царей, но их богатство не от мира сего. Вторую передам достойному мужу, посвятившему свою жизнь благородной цели. Третью — прекрасной женщине, которая заслужит любовь этого мужа и полюбит его сама. Рецепты, предназначенные любящим сердцам, я передам им в один час.
Пусть у меня остановится сердце, если я разглашу эти условия до того, как эти трое достойных соберутся вместе.

— Сейчас, когда «трое достойных» собрались здесь, я получил возможность ознакомить вас с этим текстом, — сообщил Попцов умиротворенным тоном.

— Дядя, а кто составил этот текст? — после короткого молчания спросил Иван.

— Тот же, кто передал мне рецепты. Ричард попросил не оглашать его имени и называть просто «Переводчик».

— Зачем это, Ричард?

— Меня попросила об этом одна, не слишком симпатичная личность, и я пообещал, — объяснил всем Петров, — уверяю вас, настоящее имя этого Переводчика ни о чем не скажет. Иван, у тебя больше нет вопросов? — последняя фраза прозвучала слегка издевательски, но Иван не обиделся, а сказал, обращаясь к дядюшке:

— Я конечно не психиатр, но от текста отчетливо веет патологией. Твой завещатель был душевно здоровым человеком?

— На мой взгляд, да, — сказал дядя Персик, — но ведь я тоже не психиатр. Дело в том, что незадолго до нашего знакомства он всерьез увлекся религией. Если угодно, «вдарился в религию». Скажи, Ваня, это ведь не обязательно свидетельствует о психической патологии?