Смерть под псевдонимом

Петухов дождался, пока тот скроется за поворотом, усмехнулся, поправил свои редкие волосики и, слегка прихрамывая на левую ногу, пошел в обратном направлении. Дойдя до конца коридора, он повел себя несколько странно: приподнял край плаката, на котором мускулистый пловец в плавках и резиновой шапочке вытаскивал из воды другого пловца, такого же мускулистого. Под этим плакатом обнаружилась потайная дверь. Петухов вставил ключ в замочную скважину, повернул ручку – и оказался в небольшой, очень странной комнате. Посредине этой комнаты находилось сложное устройство, напоминающее пульт управления звездолета из какого-то фантастического фильма. Дальняя стена комнаты от пола до потолка была уставлена экранами мониторов. Большинство экранов были темными, но некоторые светились, на них ходили и разговаривали какие-то люди.

Петухов подошел к пульту управления, нажал на нем какие-то кнопки.

Засветился еще один экран.

На нем были видны темные кусты, среди них – старинные каменные надгробья. В центре экрана возвышалось сооружение, напоминающее портал античного храма. В глубине портала горел маленький живой огонек.

Петухов набрал на пульте управления какой-то код, и перед ним высветились шестизначные координаты.

– Вот и славно! – проговорил Николай Федорович, потирая руки.

Надежда Николаевна вошла в каменный портал усыпальницы. Перед ней оказалась гладкая гранитная глыба саркофага. На эту глыбу можно было подняться по таким же гранитным ступеням. На крышке саркофага стояла масляная лампада, в которой как живой мотылек бился и трепетал язычок пламени. Это пламя не освещало внутренность усыпальницы, но лишь делало тьму внутри нее более мрачной и таинственной.

Вдруг гранитная плита медленно, с тяжелым скрипом сдвинулась в сторону. Под ней открылась каменная лестница, уходящая в подземную часть усыпальницы. Снизу, из-под земли, пробивался слабый, бледный, колеблющийся свет.

– Не полезем же мы внутрь?.. – испуганно прошептала Мария.

– А что еще нам остается? – ответила Надежда Николаевна. – Не зря же мы с таким трудом нашли это место…

Ей и самой было страшно – но она ни за что не призналась бы в этом Марии. И кроме того, любопытство в ней было сильнее страха.

– Ты как хочешь, – сказала она девушке. – А я полезу…

И с этими словами она начала спускаться по лестнице.

Мария несколько секунд колебалась, но потом представила себе, что останется совершенно одна на безлюдном кладбище, – и полезла вслед за Надеждой Николаевной.

Спуск был недолгим. Скоро женщины оказались перед тяжелой чугунной дверью, по обе стороны которой горели масляные светильники. Не успела Надежда подумать, что делать дальше, как эта дверь с жутким скрипом отворилась.

Перед ними оказалось довольно большое помещение. Скорее всего, это был склеп. Но склеп этот не выглядел мрачным и не вызывал ассоциаций со смертью. Он был превращен в жилую комнату, освещенную несколькими яркими светильниками. Только мраморная статуя скорбного ангела, пристроившаяся в углу, напоминала о том, что это склеп, а не жилая квартира.

Возле одной из стен располагался шкаф, рядом с ним – диван, покрытый мягким шерстяным пледом, напротив него – письменный стол с компьютером и несколькими мониторами. В дальнем углу, на низкой черной тумбе, стоял допотопный телевизор с крошечным экраном и прикрепленной к нему линзой. Такой телевизор Надежда видела много лет назад у своей престарелой тетки. Телевизор и тогда уже считался безнадежно устаревшим, но тетка его не выкидывала, поскольку старый прибор напоминал ей о покойном муже.

Только оглядев всю комнату, Надежда увидела ее обитателя.

Это был высокий худощавый мужчина с пышными седоватыми волосами. Он стоял в углу за шкафом, пристально глядя на вошедших. На лице его было напряженное внимание. Наконец его лицо разгладилось, и он улыбнулся:

– Да, Надя, хоть ты и сильно изменилась, но узнать тебя можно…

– Ленька?! Ленька Кондрашов?! – выпалила в ответ Надежда. – Ну, а ты почти не изменился!

– Ну, ты уж скажешь! – улыбнулся мужчина. – Все мы очень изменились, но это не страшно!

– Так! – перебила его Надежда, и улыбка исчезла с ее лица. – А теперь, будь любезен, объясни, что все это значит! – Она обвела рукой странное помещение, но имела в виду нечто большее. – Что все это значит – твои фальшивые похороны, игра в прятки, подземное убежище… ты что – с кем-то воюешь?

– Ну, в каком-то смысле да… – протянул Кондрашов. – Но дело не только в этом… дело, Надя, вот в этом телевизоре… – и он показал на допотопный агрегат в углу комнаты.

– Что? – Надежда удивленно захлопала глазами, а потом расхохоталась. – Это что – какой-то особо редкий аппарат? Он имеет колоссальную историческую ценность?

– Да, Надя, это очень редкий аппарат, – ответил Кондрашов очень серьезным тоном. – Больше того… гораздо больше. Я все тебе сейчас расскажу. Но придется начать издалека… Ты помнишь Подосиновку?

– Еще бы!

– А помнишь старый дом возле мельницы, где окна всегда заколочены были?

– Где изобретатель жил?

– Ага…