Смерть под парусом

— Я всего лишь составил точное представление о людях, — ответил Финбоу. — Так вот, моя версия объясняла почти все факты. Так, например, первый вопрос[22] стал бы понятнее, будь убийцей Кристофер, а не кто-то другой. Кристофер боялся, что, признавшись, потеряет Эвис; как умный человек он понимал, что жениться на ней — большая удача. Он знал, что ей ничего не стоит разорвать помолвку. И я могу представить, как Кристофер с характерным для него горьким юмором размышляет, что убийство — вполне подходящий предлог. Второй вопрос[23] пока оставался без ответа, однако он отпал сам собой, когда на следующий день Биррел нашел пистолет. Ночью по дороге домой я сказал Йену, что начинаю понимать, в чем тут дело; я имел в виду, что если Роджер знал о болезни Кристофера, то все сходится.

— Почему вы мне ничего не сказали? — возмутился я.

— Потому что восхищался изобретательностью Кристофера и хотел, чтобы вы продолжали с несчастным видом смотреть на Эвис, — ответил Финбоу. — Заподозри Кристофер, что кому-то известна правда, мы очень скоро столкнулись бы с еще одной загадкой. Сегодня утром из деревни я позвонил Аллену — знакомому следователю — и попросил изучить журнал записи пациентов Роджера, а затем прислать его мне. Аллен обнаружил имя Кристофера в апреле 1928 года, но эта информация ему ни о чем не говорила. Журнал доставили сегодня после полудня. Я его еще не смотрел.

— Я могу вам кое-что рассказать, — грустным голосом произнесла Эвис. — У Кристофера редкая болезнь крови. Сначала Роджер думал, что она смертельна. Потом удалось найти экстракт, который нормализует кровь, но принимать лекарство нужно постоянно.

Финбоу пристально посмотрел на девушку:

— Я подозревал, что вы знаете. Это многое объясняет. Хорошо, что я не поделился с Йеном своими догадками, — прибавил он.

— Почему? — удивился я. — Как характер болезни повлиял на ваши выводы?

— Человек, узнавший о том, что он неизлечимо болен, уже никогда не будет прежним. По крайней мере какое-то время, — ответил Финбоу. — Он перестает ценить человеческую жизнь, что вполне естественно. Психологический эффект сохраняется даже после выздоровления, как в случае с Кристофером.

Именно подобное безразличие сделало Кристофера способным на убийство. Собственно, все самое главное в истории Кристофера я понял вчера ночью. Вести от Аллена стали лишь подтверждением. На самом деле они были не столь важны — я не сомневался, что обнаружится нечто подобное. Теперь требовалось объяснить поведение Эвис.

— Мое? — удивилась она.

— Да, ваше. Утром пришло письмо от Аллена с некоторыми сведениями из жизни Тони, подтвердившими, что мои представления о ней были верными. Кроме того, там приводились условия завещания в пользу Эвис, а также размер ее дохода.

Финбоу закурил, затем продолжил:

— Это единственный аспект во всем деле, которому я мог доверять. Необходимо было провести четкую границу между тем, что я знаю, и тем, о чем могу только догадываться. Уильяма, Филиппа и Тоню я мог исключить; находка пистолета полностью снимала подозрения с Тони, но я и так был убежден в ее невиновности. Оставались Кристофер и Эвис. Могла ли это сделать Эвис? Я узнал, что она жила на двести пятьдесят фунтов в год и, вероятно, нуждалась в деньгах. Это меня не удивило. Многие молодые женщины умудряются создать впечатление роскоши, тратя сущие гроши — в основном потому, что все необходимое для жизни им покупают другие.

— Уже почти год я не трачу деньги на еду — разве что на завтраки, — печально улыбнулась Эвис.

— Боже, и как только подобным женщинам не стыдно! — раздраженно воскликнула Тоня. — Получают все, не давая ничего взамен, и при этом изображают из себя святых!

— С другой стороны, — продолжал Финбоу, — девяносто тысяч фунтов — большие деньги. Но если убийца — Эвис, то я никак не мог объяснить ее поведение. Убив Роджера из-за денег, она могла разыгрывать искреннее горе и могла быть по-настоящему испугана. Но я не понимал, откуда у нее такие противоречивые чувства. Настоящий страх, настоящая горечь, искреннее самобичевание и искреннее торжество. Я предположил, что Эвис могла убить Роджера из-за Кристофера — зная, что Роджер собирается разрушить его карьеру. Но потом отверг эту мысль.

— Почему? — спросил Филипп.

— Потому что Эвис не любила Кристофера. В сущности, я довольно быстро пришел к выводу, что Эвис не убивала, но догадывается, кто это сделал.

Эвис испуганно посмотрела в бесстрастные голубые глаза Финбоу.

— В самом убийстве была одна странность, — сказал Финбоу. — Никто не признался, что слышал выстрел. Для каюты рядом с радиоприемником это неудивительно, однако даже маленький пистолет не бесшумен — звук выстрела похож на тот, который мы слышали только что. — Он умолк на секунду, затем продолжил: — Если Эвис и невиновна, она была в каюте рядом с кокпитом, где произошло убийство, и, разумеется, слышала выстрел. Выйдя в центральную каюту, она увидела, что Кристофер только что вернулся туда. Полагаю, Эвис, в тот момент вы все поняли.

Огромные серые глаза Эвис не отрывались от его лица.