Смерть по высшим расценкам

Когда ему исполнилось десять, отца пригласили в США преподавать в Гарвардском университете. До пятнадцати лет Павел, или Пол, как его там звали, ходил в американскую школу. Когда срок работы в Гарварде закончился, отец отказался от нового контракта, и они вернулись в Москву. По-английски Павел к тому времени говорил свободно, так что мог выбрать любой языковой вуз. Он выбрал военный институт иностранных языков и, получив диплом, начал службу военным переводчиком при штабе 201-й дивизии в Таджикистане[5]. Затем была служба в составе российских миротворческих сил в одной из республик бывшей Югославии, и именно там судьба свела его с Джоном Лейтнером. Там же, на Балканах, произошло ЧП, повлиявшее на многое в его жизни. Будучи всего лишь капитаном, он ударил майора, дежурного по части, ударил за дело. После удара потерпевшего с легким сотрясением мозга отправили в медсанбат, и Павлу грозил трибунал, однако в конце концов все обошлось и его просто отправили в запас. Без дела он сидеть не мог и в конце концов вместе с друзьями учредил на паях охранно-детективное агентство «Охранник». Друзьями были полковник штаба части, где произошло ЧП, Сергей Радич, ушедший после случившегося в знак солидарности в отставку, и Константин Костомаров — один из лучших в Москве адвокатов по уголовным делам. Формально директором агентства считался Молчанов, но фактически все дела в агентстве они решали сообща.

Журнал, который он взял, был американским и назывался «Виктория сикретс»; полистав его и не найдя ничего интересного, Павел вернулся к обложке. На ней была изображена девушка в красном бикини; сидя на шкуре белого медведя, в которую она упиралась одной рукой, девушка загадочно улыбалась, глядя куда-то вдаль широко раскрытыми светло-зелеными глазами.

Глянул на надпись: Лина Гжибовски. Ничего не скажешь, подумал он, эта Лина Гжибовски чертовски хороша. Настолько хороша, что заставляет всматриваться в фотографию чуть ли не с замиранием сердца.

На обложке другого журнала, «Вог», лежащего на столике, также была изображена Лина Гжибовски, но уже в вечернем туалете с большим декольте.

В туже секунду, вспомнив, что Линой Гжибовски зовут девушку, о которой вчера утром, позвонив из Нью-Йорка, ему рассказал Джон Лейтнер, выругал себя. Затем, сообразив наконец, что это штучки Свирина, с досадой бросил «Вог» на столик. Не хватало еще, чтобы об отношениях Джона и Лины Гжибовски, а также о том, что Джон и Лина вместе скрываются от полиции, знала вся ФСБ.

От этих рассуждений его оторвал скрип двери, из-за которой выглянул Свирин.

Внешность полковника была самой что ни на есть заурядной: обширная лысина, нос, состоящий из нескольких бугорков, густые пшеничные брови и глаза цвета, который можно было бы назвать палевым. Будто сознавая незначительность своей внешности, Свирин всегда отличался подчеркнутой элегантностью, носил хорошо сшитые костюмы и безукоризненно подобранные к ним галстуки. Сейчас на нем был однобортный пиджак болотного цвета, черные брюки и галстук в косую лимонно-черную полоску.

Встретив взгляд Павла, Свирин изобразил приятельскую улыбку:

— Паша, добрый день. Извините, что заставил вас немного подождать.

— Добрый день, Федор Андреевич. Ничего страшного.

— Думаю, вы здесь не скучали. Или скучали?

— Нет, я здесь не скучал.

После короткой паузы Свирин вздохнул:

— Ладно, не обижайтесь. Проходите, надо поговорить. Войдя в кабинет, Павел после знака Свирина сел в кресло. Устроившись за столом, полковник внимательно посмотрел на него:

— Паша, простите, мне кажется, вы чем-то недовольны?

— Да, Федор Андреевич, уж извините, я не в восторге.

— Понятно. И чем же вы недовольны?

— Прежде всего я недоволен Радичем, который, как я теперь понял, слишком подробно пересказал вам мой разговор с Джоном Лейтнером. К вам же у меня претензия только одна — по поводу журналов, которые лежат на столике в холле.

— И чем же вам не нравятся эти журналы?

— Федор Андреевич, ну мы ведь с вами мужчины, мужики, так ведь?

— Да, мы мужчины и мужики, и что дальше?

— Дальше то, что Джон все же мой друг. И оповещать о его взаимоотношениях с Линой Гжибовски всю ФСБ не очень, я бы так сказал, прилично.

— Паша… — Свирин застыл, вглядываясь в стол. — Паша, вы обвиняете меня в том, в чем я не виноват. То, что я попросил порученца принести сюда эти журналы, еще не значит, что я оповестил всю ФСБ, что Джон Лейтнер и Лина Гжибовски состоят в интимной связи. Радич сказал мне, что Лина Гжибовски — клиентка Джона. Разве это секрет?

— Нет, это не секрет.

— Так, раз это не секрет и раз мы с вами в самом деле мужики, а не младенцы, разве грех предположить, что парень вроде Джона, встретившись с Линой Гжибовски, не останется при этом невинным? Грех или нет?

Встретив взгляд Свирина, Павел подумал: он очень хотел бы, чтобы у Лины Гжибовски с Джоном ничего не было.

— Ладно. — Отвел глаза, делая вид, что рассматривает потолок. — Нет, это не грех.