Смерть пиявкам!

— Да где-то в середине дня. Около полудня. Погодите, дайте подумать. Он так разозлил меня, что я тогда забыла сделать что-то очень нужное… Ага вспомнила! Котлеты. Мясо разморозила с утра пораньше и совершенно забыла про него, а уже давно пора было на фарш прокручивать. Точно, около полудня…

— Да, все совпадает. Только вот я по-прежнему не вижу смысла… Ах, простите, не буду морочить вам голову, но вот обыск придется сделать, это уж так положено. Мы постараемся провернуть все поскорее и аккуратно.

Обыск, действительно облегченный, но по всей форме, мамуля, к радости сына, восприняла как развлечение, к тому же ей от него была прямая польза — в ходе обыска криминалисты нашли такую особенную деревяшку для расчесывания шерстяной пряжи, которая у мамули давно потерялась, а это затрудняло творческий процесс. А мамуля с самого начала настроила сыщиков на эту деревяшку, предупредила, что она где-то в комнате завалилась, и попросила, как найдут, оставить на видном месте. Оказалось, бесценная деревяшка лежала себе спокойно в качестве закладки в огромном альбоме с семейными фотографиями.

Других преступных трофеев не обнаружили. Ни пистолета, ни штыка.

Бунчук-пернач-буздыган эксперты без труда признали тем орудием, от которого принял смерть Заморский, к тому же следы крови можно было видеть невооруженным глазом. Убийца даже и не пытался отмыть свое оружие горячей водой с мылом, не задал себе труда малость его щеткой потереть. Его заботила лишь дактилоскопия, и вместо отпечатков пальцев он оставил отпечатки кожаных перчаток. Вернее, одной перчатки, старой и изношенной, которая полностью стерла находящиеся под ней следы пальцев того, кто приволок буздыган из реквизиторской и поставил зачем-то в дверях архива.

Мамулю Петруся так взбодрила беседа со следователем, потом обыск и обретение драгоценной деревяшки, что даже суровая медсестра вынуждена была признать — состояние больной улучшается буквально на глазах.

Отчет с обратной стороны луны поступил из трех источников и почти одновременно.

Поздним вечером позвонила Миська и, прикрывая трубку ладонью, вполголоса поинтересовалась:

— Иоанна, что происходит? От матери Петрик вернулся какой-то странный. Мать его в порядке, а вот он — не очень. В отличном настроении и все хихикает. Говори скорее, пока он в ванной!

— У них должен был состояться разговор с моим знакомым ментом, кристальной честности человеком. Разговор наверняка состоялся, возможно, это Гурский так положительно на них подействовал. Тебе Петрик что-нибудь сказал?

— Если бы! Я тогда не стала бы тебе звонить. Говорю — все хихикает как ненормальный, а я страх как боюсь сумасшедших. Но ты ведь должна знать, из-за чего он так перенервничал и сейчас не в себе?

— Случайно догадываюсь, но не уверена. А он в перерывах между хихиканьем хоть что-нибудь говорил?

— Отдельные слова, иногда обрывки фраз.

— Напрягись и процитируй.

— Попытаюсь, но не уверена, что повторю точно.

Миська помолчала и начала:

— Ну вот, например, ярко-красная киноварь… Дурак… (Полагаю, это он о себе.) Ушлый мерзавец… А у мамули бывают гениальные проблески… Сукин сын… Подбросил, подонок!.. Не верю. Невозможно! «Невозможно» он повторил три раза!

Мозг получил пищу для размышления, и я начала прикидывать так и этак. Я знала, чем занимается мамуля Петра Петера, и знала, что Гурский направился к ним. Связать проблески мамули с ярко-красной киноварью было легко, у меня самой сколько раз случались такие внезапные цветовые озарения, но как все это присобачить к наветам Яворчика?

Миська терпеливо дышала в трубку.

— Кое о чем догадываюсь, — сказала я, — но маловато фактов. Может, еще что подкинешь?

— Могу! — тут же отозвалась Миська. — Еще он выкрикивал — под носом лежало, раз плюнуть, легче легкого, и еще — на подносе преподнесли, а я балбес из балбесов. Это, пожалуй, самое длинное его высказывание. С трудом выхватила из бесконечных ха-ха-ха и хи-хи-хи… О, вот еще! Бракованный реквизит! Как заорет, и чуть не помер со смеху, еле отсморкался, до слез его проняло. Слушай, что с ним? Я просто его боюсь!

— А ты не бойся! — посоветовала я, уже начиная догадываться. — А случайно не проговорился он о том, что у них что-то нашли?

— Погоди, подумаю… Ну да, было, я же тебе с этого и начала. «Как на сковородке» и «под самым носом».

— И «бракованный реквизит», говоришь? Ну так поздравляю: они нашли орудие убийства!

Возможно, это было скорее моим горячим желанием, чем выводом из полученных фактов, но так уж у меня получилось. Сразу после этого я услышала вскрик Миськи, шум какой-то возни, а затем голос Петрика: