Смерть отбрасывает тень

- Вышак дают редко, - авторитетно поддержал темноволосый. - Это уж поверь моему опыту. Как-никак - не первая ходка к хозяину, - он приосанился, покосившись на Борисова, но гот никак на это сообщение не отреагировал, и глаза темноволосого недобро блеснули. Он с подозрением, как бы оценивая заново, уставился на Валентина. - Постой, постой... протянул он. - Странно получается, чего это так быстро твой суд крутят?

- А-а-а... какая разница, - отмахнулся Борисов.

- Нет, браток, разница есть, - возразил темноволосый. - Дело попроще и то дней на пять растягивают.

- Ну и что с того?

- Тут два вариантика наклевывается... Или кто-то сильно хлопочет, чтобы побыстрее тебя спровадить с грешной земли, или ты нам лапшу на уши вешаешь, - с неприкрытой угрозой щуплый посмотрел на Валентина и, сплюнув в угол, добавил: - А ну-ка, покажь свой об...н! - разумея обвинительное заключение.

Борисов подчинился. Новые знакомые, склонив друг к другу головы, наскоро пробежали глазами документ. Судя по их кислым физиономиям, он не произвел на них впечатления.

- Так ты, братишка, просто дешевый донжуан! - глубокомысленно изрек рыжий.

- Взломал лохматый сейф, а следы замести не смог, - добавил, презрительно скривившись, темноволосый и снова сплюнул. - Ржавая пошла интеллигенция. Красиво нагадят, а как дело до расчета, так в кусты.

- Что вы себе позволяете! - Борисов вырвал из рук темноволосого свои бумаги. - Кто вам дал право судить обо мне?!

- Заткнись, чмо болотное! - окрысился черненький. Он давно присмотрел пиджак Борисова и ждал только, к чему бы прицепиться, чтобы затеять свару. - Кое-что интересное тебе прокурор уже пообещал, а об остальном позаботятся черви могильные!.. Так что, думаю, пиджачок тебе уже ни к чему, а нам с брательником в самый раз на сменку. Так что не возникай, а уважь! - он вплотную придвинулся к Валентину и бесцеремонно щупал борт пиджака. - Три пачки махры, ну и пару упаковок колес потянет, - определил щуплый, перемигнувшись с рыжим.

- Я бы попросил оставить меня в покое! - с негодованием вскричал Борисов, пытаясь отстраниться от темноволосого, хотя и так сидел на краю скамейки, но тот словно присосался к нему. Валентин попробовал оторвать его руку от пиджака и встать, но и это ему не удалось. Противник, как клещ, впился худыми, крючковатыми пальцами в ткань, и казалось, что он скорее оторвет ворот, чем разожмет пальцы. А тут еще рыжий, неизвестно как очутившийся с другой стороны, тоже начал тащить пиджак с Валентина.

- Что вы делаете! - крикнул Борисов, беспомощно пытаясь освободиться, но в тот же миг был опрокинут навзничь коротким тычком кулака рыжего в голову. Упасть со скамьи помешала стена, в которую он буквально влип. Он пытался подняться, громко звал на помощь, но все было напрасно. Отработанные удары кулаком, ребром ладони и ногами сыпались с двух сторон, и Борисов стал медленно сползать в тесный промежуток между стеной и скамьей. Вскоре его колени уперлись в грудь, и он лишился всякой возможности защищаться. "Собратья" почему-то не спешили воспользоваться этим. Причину Борисов, уже жестоко избитый, понял несколько мгновений спустя, когда внезапно получил несколько ударов ногами ниже пояса - в промежность. Он буквально взревел от сумасшедшей боли и, как пружина взвился с пола. Однако удары прекратились. Дверь распахнулась, в бокс ворвались несколько работников СИЗО с деревянными "киянками" в руках. Не вдаваясь в подробности, ради профилактики, они "добавили" всем участникам драки, а затем развели по отдельным помещениям.

* * *

Часам к десяти вечера Борисов наконец-то попал в свою камеру. Прозвучавший на этаже отбой на время избавил его от докучливых расспросов сокамерников.

Сбросив пиджак и рубашку, Борисов умылся, точнее наспех смыл с лица и рук следы крови, потом прилег на свои нары.

Боль, которая при малейшем движении появлялась то в одной, то в другой части тела, мешала ему сосредоточиться, хотя в то же время придавала разбросанным, как бы возникающим по отдельности, мыслям обнаженную ясность и остроту.