Смерть отбрасывает тень

Небольшое, слегка желтоватое лицо Селезнева от гнева и возмущения пошло красными пятнами. Он вскочил с кресла и с чувством уязвленного самолюбия пискляво закричал:

- Что?.. Вы мне угрожаете?.. Это вам даром не пройдет. Я сейчас же иду к вашему начальнику!.. Вы злоупотребляете служебным положением!..

- Прекратите истерику, - Голиков выдержал паузу. - Что касается вашего права, то официально заявляю - отвечать на мои вопросы вам придется сегодня. И, если в дальнейшем возникнет необходимость вас еще раз допросить, - я вас снова вызову. А чтобы избежать недоразумений, перед тем как придти ко мне, вы можете обжаловать мои действия в прокуратуре... Сейчас же прошу вас ответить на мои вопросы. Мне бы не хотелось приглашать понятых и документировать ваш отказ от показаний.

- Ну что ж, я получил исчерпывающую информацию о своих правах, что, в сущности, и требовалось, - неожиданно беззлобно проговорил Селезнев и спокойно опустился в кресло. - Спрашивайте.

- В каких вы отношениях с директором пищевкусовой фабрики Леоновым Дмитрием Степановичем?

- В сугубо производственных. А точнее - в плохих.

- А еще точнее?

- Как бы вам это лучше объяснить?.. Вы же не производственник, - в голосе Селезнева зазвучала ирония. - В общем и целом это тугим узлом связано с хронической недопоставкой продукции в торговую сеть, срывами сроков, графиков и тому подобным... Вы удовлетворены?

Сомнений не было - начальник городского управления торговли решил покуражиться над Голиковым, но тот предусмотрительно промолчал, лишь с силой сжал левой рукой подлокотник кресла, а правой достал "беломорину" и, успокаиваясь, закурил.

- Борисова, надеюсь, вы тоже хорошо знаете? - майор положил горящую папиросу в выемку на пепельнице.

- Да кто же в нашем кругу не знает начальника КРУ! - весело отозвался Селезнев.

- Что вы о нем можете сказать? Деловые качества оставим в стороне.

- Как личность для меня он, можно сказать, за семью замками. В остальном же мы с ним находимся как бы на разных полюсах. Его служба чем-то схожа с вашей. Так что дружба - просто исключена. Плохого о нем сообщить ничего не могу.

- Вы, наверное, слышали, что одна из работниц пищевкусовой фабрики писала жалобы на работников этой фабрики. В этих жалобах часто упоминалась ваша система. Ваша фамилия фигурировала во всех ее последних заявлениях. Надеюсь, вы имеете представление, в чем она обвиняла лиц, упоминавшихся в ее заявлениях... Петровой, как вы знаете, уже нет в живых. Думаю, теперь вы понимаете, что я пригласил вас не ради праздного любопытства... Отсюда вопросы: знали ли вы гражданку Петрову? А если знали, то где, когда и как вы с ней познакомились?

Возникла небольшая пауза. Теперь уже Селезнев закурил.

- Так вот оно что!.. Тогда примите мои извинения, - Селезнев глубоко затянулся, потом долго выпускал изо рта дым, - за мое глупое поведение. К глубокому сожалению, я ничем вам не могу помочь. Петрову я никогда не знал и даже не слышал о ней. На нашу систему во всех инстанциях слишком много различных жалоб и заявлений, и, сами понимаете, запомнить всех этих писателей, - Селезнев брезгливо поморщился, - просто физически невозможно... Теперь, я полагаю, у вас отпала необходимость отрывать меня от работы? - лицо его приняло соболезнующее выражение.

Не успел Голиков ответить, как зазвонил телефон и в трубке послышался бодрый голос Чижмина:

- Товарищ майор, Александр Яковлевич, я нашел очевидцев, которые видели машину восьмого утром. Это действительно "Жигули", белого цвета, а номер машины... Вы даже представить себе не можете, чья это была машина! Лева замолчал, вероятно, смакуя свой успех. Голиков не выдержал напряжения и даже привстал с кресла.

- Говори, не томи!.. Ну, Левушка!..

- Машина "Жигули", номер 43-71 ВКР, и принадлежит она Борисову Валентину Владимировичу, - ликующе прокричал в трубку старший лейтенант.

"Вот так Борисов! - мысленно воскликнул ошеломленный Голиков. Видать-таки нюх у меня притупился. Но Лева каков!.. - однако надо было как-то отреагировать на сообщение, и Голиков сказал первое, что пришло на ум:

- Молодец, капитан! Ты даже понятия не имеешь, какой ты молодец... Нет, я не ошибаюсь... очень скоро станешь... А теперь - срочно ко мне... Я пока переговорю с прокурором. Только смотри, объяснения свидетелей не потеряй от счастья, - добавил он, широко улыбаясь, и положил трубку.

- Вот такие-то пироги, товарищ Селезнев, - Голиков кивнул в сторону телефона, как бы приглашая Селезнева порадоваться вместе с ним. - А вы утверждаете, что не знаете Петрову.

На мгновение страх и смятение отразились в глазах Селезнева, но он тотчас подавил в себе растерянность и вскочил. Губы его побелели и он снова заорал, брызгая слюной, фальцетом:

- Вы что меня провоцируете?.. Что за дешевые трюки?.. Можете считать себя уволенным!.. Какая наглость!.. Подозревать меня!.. Нет, я это так не...