Смерть октановых богов

– Да-да! – подхватил Григорий, издевательски улыбаясь, чем вызвал у бывшего майора неконтролируемую злость. Тот еле сдерживался, чтобы не высказать попу, куда он может засунуть все-все свои слова. – Просвети нас, Кость! Дай исчерпащую… исчерпующую… э-э-э… исчер-пы-ваю-щую! Во! Информацию!

– Ты пьян, отец! Как и все тут! – подковырнул Спасский. Григорий развел руками, а Федор медленно покачал головой, мол, не надо сейчас шутить с властью – не то у нее настроение. Но Спасскому было уже все равно. Произвол и неуважение, которые он увидел во время путешествия, не могли ждать. Поэтому Константин слегка поклонился атаману и заговорил:

– Геннадий Васильевич! Это больше нельзя терпеть! Банды кочевников-охотников на дальних рубежах нашей области совсем распоясались. Не проявляют никакого уважения к нефтяникам!

– Что ты предлагаешь? – еле слышно пробормотал атаман пьяным голосом.

– Наказать как минимум. Как максимум – уничтожить пару отрядов, чтобы другим неповадно стало. Да и неплохо было бы обложить их данью. А то ишь… Зверье вокруг общее, а бензин и другую горючку отваливаем за мясо и шкуры мы. Непорядок! Надо за отлов сбор сделать, и пусть ловят себе.

– Хорошая мысль, – медленно кивнул Арушуков и задумался, и только через минуту добавил: – Дельная. До весны подождет!

– До весны? – Спасский чуть не задохнулся от возмущения. – Какой весны, дорогой Гена?! Какой весны? Ты знаешь, что эти варвары уже в курсе, что «Приют» пал? Я не знаю откуда, но им это известно! А это значит, что времени нет!

– Что ты предлагаешь? – повторил Арушуков, и Спасс засомневался, что тот в адекватном состоянии. Слишком безразлично прозвучали его слова, словно дежурные фразы ничем не заинтересованного человека.

– Во-первых, срочно, лучше завтра, организовать атаку на «Приют», пока не очухались дети и пока варвары не стянули свои силы к монастырю! Иначе навсегда потеряем его.

– Не проедем! – замотал головой Григорий, Спасский ненавидяще взглянул на него. – Ты ж с улицы только, видел, какие сугробы? Наши машины, особенно бензовоз, не проедут по снегу даже с цепями на колесах. Только уморим всех расчисткой дороги! Отложим до весны…

– Да! – пьяным голосом поддержал атаман, подняв стакан яблочного пойла. Геннадия Васильевича заметно развезло. – До весны!

– Нельзя до весны откладывать! – вдруг зло рявкнул Константин, отчего начальник охраны встрепенулся и вновь закачал головой, подавая недвусмысленный знак, чтобы майор не слишком-то орал. – Мы все потеряем! Орден окажется на краю пропасти! И тогда разрозненные банды варваров сметут нас! Как вы не понимаете?! Геннадий Васильевич?!

Но атаман уже спал. Лишь тонкая ниточка слюны тянулась по покрытому серебристой щетиной подбородку.

– Слышь, майор? – Григорий тоже бросил взгляд на атамана. Странным образом весь хмель ушел из священника. Наверное, он знал секрет быстрого отрезвления. Удивительно! – Когда атаман говорит, что до весны, это значит – до весны! А орать тут, э-э-э… не надо!

– Слышь, Гриша! – почти прорычал Спасский. Его взгляд метал молнии неприкрытой ненависти, которую он всегда испытывал к этому человеку, но не мог себе позволить проявить. – Ты угробишь всех! Проснется – дай ему понять, что надо делать!

– Он без тебя знает, что делать! Операция по захвату «Приюта» откладывается до весны! Можешь сам пока там позахватывать чего-нибудь. Я не против, – возразил Григорий и повернулся к Федору. – Охрана, покажите майору, где его комната!

– Гриша, тогда скажи Гене, что я буду в Ярославле, – Спасский тут же остыл, ведь бессмысленно тягаться с Григорием, который был в большом авторитете у атамана. – Стану караулить ту бабу, что уничтожила цистерну с газом! Если созреет, то пусть даст знать.

– Что? – рассмеялся отец Григорий. – Да ты ненормальный! Известно же, что она подалась в «Приют»!

– Как подалась, так и вернется, – возразил Спасс, предпринимая последнюю попытку образумить отца Григория. – Гриша! Будь благоразумен! Не займемся этим делом сейчас – к весне нечем будет править!

– Маразм, Костик, – дело наживное! И по-моему, ты его уже нажил! – ответил Григорий. Он зло улыбнулся и прошептал одними губами, но Константин его понял: – Тебе здесь точно ничего не светит! И не мечтай! Это место займу я…

Он словно знал, чего жаждет майор. Словно видел его насквозь. Ковыль аккуратно положил руку на предплечье Спасского и проводил его до комнаты, прошептав у самой двери:

– Ты это… Константин Семенович! Не обижайся, но Арушуков благоволит батюшке…

– Вам просто пьянствовать нравится, – отмахнулся Спасский. Начальник охраны замолчал надолго, отчего стали слышны похабные шуточки из другого конца вокзала. Полутьма октябрьского вечера уже успела заползти в помещение и заглянуть в каждый уголок, а свет включить еще не сообразили.

– Ты прав, Константин Семенович, – неожиданно согласился Федор. Он придвинулся ближе, отчего на майора пахнуло перегаром. – Ты прав! Но я не знаю, как это изменить. Убьешь атамана – убьют тебя. Тут без вариантов. Вот если бы кто посторонний…