Смерть найдёт каждого

Скоро его найдут. Герера. Тело полицейского лежало в большом непрозрачном мешке, который выкинул Вольский. А в мешке поменьше уместилась голова Анатолия.

«Его нельзя было спасти…»

Только так, отрубив другу голову, Вольский мог исполнить его завещание и отдать ему долг.

Впрочем, Евгению оставалось сделать ещё кое-что. Крайне важное. И он приложит максимум усилий, чтобы всё получилось. Чтобы жертва Герера – и всех остальных – не была напрасной. О себе Вольский не думал…

Глава 49

Пятница – суббота

Рассекая тёмное небо, самолёт летел на восток. Стоял поздний вечер.

Вольский сидел рядом с пилотом и думал о том, что предстоит сделать. Страха он не ощущал. Он вообще почти ничего не чувствовал, в том числе не отпускавшего весь полёт томительного напряжения. И нетерпение недавно тоже сошло на нет. Осталось лишь удивлявшее его самого спокойствие. Чрезмерная расслабленность могла помешать задуманному, но для себя он решил, что никакие факторы, случайные или намеренные, не расстроят его замысла. Слишком многое от этого зависело. Он всё сделает чётко и без лишних сомнений, так что спокойствие тут, пожалуй, даже к месту.

Самолёт приближался к пику, ничему не отличающемуся от других. Покружил, пока пилот – его звали Пётр – примеривался, где и как лучше сесть. И начал снижение. Вольский ждал, терпеливый, бесстрастный.

Горы У встречали недружелюбно. Они не привыкли к гостям и не хотели привыкать. А друзья им не были нужны и подавно. Горы находились здесь слишком давно. Большие и древние, они знали цену человеческим чувствам и обещаниям и не желали иметь с ними ничего общего.

Диктофон с записью рассказа Герера остался в почтовом ящике отделения ГСБ, где работал Вольский. Вместе с прочими доказательствами.

Вольский оставил всё это там, в городе С. Как прошлую жизнь. Как пережиток судьбы, которую уже не вернёшь. Он прибыл сюда, на заснеженные вершины гор, чтобы завершить свой поиск. Во что бы то ни стало.

Вольский проверил, на месте ли автомат.

Потребовалось определённое время, чтобы раздобыть оружие и нанять самолёт с пилотом. Благо, Вольский знал, куда лететь, а Пётр не отказал. У Евгения хватило бы денег, чтобы нанять десяток самолётов. Речь шла о всех сбережениях Вольского. Но какое значение они имели теперь?

Герер, тогда, утром, написал ему с чужого номера. Анатолий раздобыл сим-карту и телефон у людей, которые были ему обязаны и ни за что бы не выдали «хорошего мента». Их-то контактами и воспользовался Вольский, чтобы приобрести автомат. Пилота он знал и без того.

И вот, спустя часы перелёта, поборов километры, ветер и снег, они здесь. В горах У. Там, где всё должно закончиться. Где всё обязательно закончится.

- Мне пойти с вами, Евгений? – спросил Пётр, выглядывая из самолёта.

Вольский отмахнулся. Услышал, как за спиной закрывается дверь.

В одной руке Евгений сжимал лопату. Перехватив её покрепче, направился вперёд. Он хорошо запомнил рассказ Герера; память Евгения почти никогда не подводила.

Тёплая одежда, обувь и шапка защищали от яростных порывов ветра, от крупных хлопьев снега, летящих прямо в лицо.

Дойдя до нужного места, Вольский принялся копать. Голова его при этом была абсолютно свободна от мыслей. Какой смысл думать, когда уже всё известно и решено?

Он рыл снег, откидывал его, а строптивый, своевольный ветер кидал обратно. Играя, издеваясь. Но Вольский не сдавался. Он копал и копал, едва ли не исступлённо, как, наверное, несколько дней назад разрывал могилу Максим Разумовский. Гробокопателем Евгений себя и чувствовал. Человеком, роющим огромную яму, чтобы найти сокровище, казавшееся забытым. Чтобы откопать тех, кто выглядел мёртвыми… или являлся таковыми. Рыл, чтобы похоронить… всё это.

Наконец лопата ударилась обо что-то твёрдое. Вольский отбросил её, упал на колени и стал откидывать снег руками в тёплых перчатках.

Когда из-под снега показалась ручка, Вольский ухватился за неё, повернул и открыл люк.

«Всё, как рассказывал Герер. Или, точнее, как рассказывал Гереру его таинственный информатор».

Вольский взялся за рукоятку автомата. Посматривая по сторонам, стал спускаться по лестнице, держа под прицелом пространство, в которое постепенно погружался.

Услышал, что самолёт поднимается в воздух. Пётр улетал, как они и договаривались.

Спуск вышел долгим. Вольский каждую секунду ожидал нападения, но его не произошло. Это насторожило Евгения.

Он ступил на металлический пол и, отойдя от лестницы, принялся оглядываться, поводя автоматом из стороны в сторону. Наверху шумел ветер. Снег падал через открытый люк.

Неожиданно, ослепив, зажёгся свет. Словно бы одновременно повсюду, где до того не было включено освещение; скорее всего, так и было. Голос, усиленный спрятанными где-то громкоговорителями, разнёсся по секретному бункеру:

- Я в Центральном отделении. Уверен, ты знаешь туда дорогу. Жду тебя там.

И замолк.

Вольскому не был знаком этот голос, но он знал, кому тот принадлежит. И да, известна ему была и дорога.