Смерть найдёт каждого

Максима же сейчас интересовал абсолютно другой человек. Не мужчина, а женщина. Не беднячка, а богатейка… Он катал во рту её имя, не решаясь произнести. Словно скажи его, пускай даже самым тихим шёпотом, и магия исчезнет, и последняя, призрачная надежда расставить всё по своим местам испарится без следа.

Женщина… богатейка… Раиса… Так её звали. Зовут. Максим надеялся, что она ещё жива – и живёт, где и прежде: в самом дорогом доме города С, на окраине. Под охраной человека с автоматом и видеокамер.

Но он не боялся их. Кошмары, реальные и подсознательные, ушли; отступил и вездесущий голод. В эту минуту Максим ничего не страшился. Только одно его пугало: что он может передумать в самую последнюю минуту.

Однако Максим знал: этого не случится. Его жизнь зашла в тупик, и не оставалось иного выбора, кроме того, который он сделал. А значит, обратной дороги нет.

Мусоровоз ехал привычным маршрутом к столичной окраине: везде есть мусор, и его надо вывозить…

Глава 14

Среда

Анатолий и Вольский стояли у входа в морг и наблюдали за тем, как грузят в карету «скорой помощи» укрытое белой материей тело.

- Впервые сталкиваюсь с подобным, - пробормотал Анатолий.

Было непонятно, обращается ли он к кому-то или говорит в пустоту, но Вольский всё равно откликнулся:

- Знаешь, мне тоже нечасто доводилось встречаться с таким вот.

Герер усмехнулся. Весёлая шутка. Да никто и никогда, наверное, не становился свидетелем такого рода преступления. Убийства, совершённого мёртвым уже человеком, причём ещё не до конца опознанным. Не исключено, что были где-то виновные в случившемся, сидели тихо и поджав хвост или, наоборот, находясь вне поля зрения, громогласно хохотали, издеваясь между собой и над Герером, и над Вольским, и над остальными очевидцами и участниками недавних событий. Но Анатолий не имел представления, кто это такие и есть ли они вообще. А если есть, чей извращённый ум мог заставить мертвеца бегать и убивать? Для чего? И как? Или же всё произошло без чьего-либо непосредственного вмешательства? Герер не знал.

Чем больше Анатолий думал об этом, тем меньше понимал; тем сильнее червь сомнения вгрызался ему в мозг; тем тяжелее было смятение, которое он испытывал. Воскресить труп? Пусть и в таком виде? Невозможно! Нет, этого просто не может быть. Потому что… А собственно, почему? Поскольку раньше он с таким не сталкивался, да? Но это не аргумент. Человечество со многим раньше не сталкивалось, а потом это становилось нормой – например, превращение в каннибалов…

Или труп ожил сам? Аномальные – или нормальные? – последствия проклятущего вируса? Всякое можно предположить, однако не всё является истиной. Истина одна, и она нерушима; при этом самое паршивое, что она всегда спрятана. Но разве смысл его профессии не заключается в том, чтобы докапываться до правды, как бы глубоко её не похоронили, и вытаскивать оную на поверхность?

Вытаскивать… Как кто-то или что-то вытащило на поверхность, на волю, в мир живых мёртвое тело. Одиозно. Фантастично. Невероятно. И – реально. Неужели и на сей раз Анатолию улыбнётся удача и он отыщет правду? Истину… Как бы то ни было, он сделает всё возможное, чтобы это случилось…

От долгих и казавшихся бессмысленными размышлений начала болеть голова. Герер закурил, больше чтобы отвлечься. Помогло лишь отчасти.

Тут он понял, что Вольский обращается к нему с вопросом.

- Что, Жень?

- Я говорю, как думаешь, у мёртвых есть душа?

- Душа? К чему ты это?

- Ну, если у них нет души, как же они оживают? А если есть, почему умирают?

- Думаешь, это как-то вообще взаимосвязано?

- Ничего я не думаю, Толя, потому и спрашиваю.

Герер покачал головой.

«Не знаю…»

Что такое душа? Существует ли она? Душа… место, где живёт совесть? Или пребывает даже нечто большее? Очень может быть. Но никто никогда не видел душу…

«Как и ходячих мертвецов. Раньше. А они есть».

- Женя.

- Что?

- Как там, в ГСБ?

Вольский удивлённо посмотрел на Анатолия.

- Что это тебя заинтересовала служба безопасности? Ты же терпеть не можешь её работников. И меня в том числе.

- Я нормально к тебе отношусь.

- Пока мы на задании.

- Разве этого мало?

Вольский пожал плечами.

Да, Герер не любил ГСБ, и больше – ненавидел. По их вине арестовали его отца, объявив предателем. Арестовали неправомерно, не имея стопроцентных доказательств. Потом выяснилось, что произошла ошибка, что отца, честного мента, подставили. Но было поздно: он уже умер в тюрьме…