Смерть на коне бледном

— Принц и его телохранители, — заговорил он, чиркая спичкой, — решили произвести съемку местности возле Кровавой реки. Война с зулусами к тому моменту завершилась. Кечвайо был захвачен в плен. Но никакого вреда властителю туземцев не причинили. Лорд Челмсфорд нарядил его в европейское платье и шелковый цилиндр и собирался отправить в Англию к королеве. Вождю зулусов предстояло отобедать в Виндзорском замке.

— Какая нелепость!

— Пустынную долину реки, заросшую колючим кустарником, — продолжал Холмс, пожав плечами, — тщательно осмотрели перед тем, как туда поехал принц. Нигде не обнаружили и следа зулусов. Картографическая экспедиция должна была продлиться всего один день, Наполеона сопровождал вооруженный эскорт. Компания сделала привал возле заброшенной деревни и расположилась на обед. Через час или два, перекусив и выпив легкого вина, они стали готовиться к отъезду. И вдруг, как это часто бывает в тех странных краях, произошло немыслимое. Внезапно из зарослей, ярдах в тридцати или сорока от бивуака, появился отряд зулусов, вооруженных копьями и захваченными у британцев ружьями. Туземцы, однако, были пешими, а принц и его товарищи не мешкая вскочили в седла, так что им не составляло труда ускользнуть от врага.

— Кто-нибудь был рядом с наследником?

— Весь отряд, кроме двух офицеров, устремился прочь от реки. Испуганным, но целым и невредимым кавалеристам казалось, что принц среди них. Да и могло ли быть иначе? Конечно, привал покидали в спешке, но все видели, как Луи Наполеон вспрыгивает в седло. Вернее, на глазах у всех он вдел ногу в стремя и ухватил рукой поводья. Принц был первоклассным наездником и в жизни не падал с лошади. Но телохранители не знали, что у него порвалась подпруга. Юноша упал на землю, а конь тут же ускакал. Через минуту все было кончено. У бедняги при себе имелся лишь наполовину пустой револьвер. Наполеон сражался до последнего. Тело его обнаружили на следующий день.

— В Кандагаре я не слышал об этих подробностях.

Холмс несколько мгновений молчал, будто отдавая дань погибшему принцу, а потом тихо произнес:

— Безнадежное дело, но конец геройский. «Достоин вечной славы тот, кто смерть принять готов за пепел пращуров своих, за храм своих богов».

— Лорд Маколей, «Песни Древнего Рима».

— Именно. Юноша храбро встретил свою гибель. На его теле насчитали семнадцать ран от копья, и все на груди — он не повернулся к врагам спиной. Клинок его двоюродного деда, бывший тогда при нем, пропал. Несчастный был отважным человеком! Сам Наполеон Бонапарт почтил бы такой подвиг. Тем не менее молодой принц мог столько еще успеть.

Меня так захватила история, что, каюсь, я совершенно позабыл о письме преподобного Сэмюэля Дордоны.

— Капитана Брентона Кэри судил трибунал — о нем я читал в «Пэлл-Мэлл газетт».

— Именно, — вздохнул Холмс. — Поспешный трибунал прямо на месте, военно-полевой суд. Кэри признали виновным в недостойном поведении перед лицом противника. Но это опровергали представленные доказательства. Появились туземцы, отряд галопом поскакал прочь, и все были уверены, что принц едет с ними. А когда обнаружилась пропажа, юноша был уже мертв. Однако, как обычно бывает в подобных обстоятельствах, требовался козел отпущения.

— А что же пресса?

— Газетчики поступили как всегда — переметнулись от одной партии к другой и от этого только выиграли. Сначала репортеры заявили, что должны полететь головы, в частности голова капитана Кэри. А после суда стали выражать сомнения в справедливости приговора. Поднялась шумиха, писали, что Кэри выставили виновником, чтобы отвлечь внимание от некомпетентности командования. Дело пересмотрели. Там с самого начала не все гладко складывалось с доказательствами. Будь я в тот момент в Африке, взялся бы защищать капитана и задал несколько существенных вопросов. К примеру, каким образом зулусы, да еще в таком количестве, оказались там, где их быть попросту не могло? Не направил ли их кто-то? Ведь местность тщательно проверили военные разведчики. И она хорошо просматривалась. — Холмс взмахнул рукой, отгоняя облачко табачного дыма. — К сожалению, Ватсон, в то время меня там не было. Я играл тень отца Гамлета в театре Маквикера на Мэдисон-стрит в Чикаго.

— А что же капитан Кэри? Что стало с ним после пересмотра приговора?

— Судя по всему, — отвечал мой друг, протягивая мне газетную вырезку из письма, — он остался служить, но его понизили в звании. Отправился в Индию в качестве скромного офицера военно-строительной службы, руководил тяжелыми работами, командовал нарядами. Друг мой, за всем этим мы совсем позабыли нашего преподобного отца. Прошу вас, прочтите письмо вслух.

С этими словами Холмс уселся в любимое кресло у камина, сцепил пальцы, скрестил длинные вытянутые ноги и склонил голову на грудь. Мне он в такие моменты всегда напоминал терпеливую хищную птицу, у которой из-под полуопущенных век нет-нет да и сверкнет недремлющее око. Я зачитал выведенное каллиграфическим почерком послание преподобного Дордоны: