Смерть на ипподроме

Я в точности следовал инструкции. И у последнего барьера, к которому мы подошли вместе с двумя другими лошадьми, я пришпорил своего коня со всей решимостью, на какую был способен. Жеребец ответил стремительным броском, опередив других лошадей в воздухе, и приземлился больше, чем на два корпуса впереди них. Я услышал сзади удары о барьер – другие лошади задели за него – и понадеялся, что они потеряют скорость при приземлении. Мне верно говорили – старый прыгун не мог бежать быстрее. Я выровнял его и направил к финишу, почти не пользуясь хлыстом и сосредоточившись на том, чтобы сидеть неподвижно и не тревожить коня. Он держался храбро и, когда мы проскочили финиш, все еще шел на полкорпуса впереди. Это был прекрасный момент!

– Молодчина, – небрежно кинул Эксминстер. Он привык иметь дело с чемпионами. Я расстегнул подпругу, перекинул седло через руку и похлопал жеребца по вспотевшей шее.

Владелец был в восторге.

– Молодец, молодец, – повторял он, обращаясь к лошади, Эксминстеру и ко мне в равной степени. – Я и не надеялся, что он выиграет. Даже несмотря на то, что последовал вашему совету, Джеймс, и поставил на него.

Пронзительные глаза Эксминстера насмешливо разглядывали меня.

– Хотите работу? – спросил он. – Вторым жокеем. Первым будет Пэнкхерст. Работа постоянная. Я кивнул. Владелец лошади засмеялся:

– Счастливая неделя для Финна. Джон Баллертон сказал мне, что Морис будет интервьюировать его в завтрашней вечерней передаче.

– Правда? – спросил Эксминстер. – Постараюсь посмотреть.

И вручил мне новый список. Там значились четыре лошади, на которых мне предстояло скакать в следующую неделю.

– И с этих пор, – предупредил он, – не принимайте никаких предложений, не выяснив сперва, нужны ли вы мне. Идет?

– Да, сэр, – ответил я, стараясь не слишком показывать ту идиотскую радость, которая переполняла меня. Но он – тертый калач, все понимал и так. В его глазах, кроме понимания, светились дружелюбие и надежда. Я позвонил Джоан.

– Как насчет того, чтобы пообедать вместе? Я хочу отпраздновать.

– Что именно? – сдержанно спросила она.

– Победу. Новую службу. Примирение со всем миром – Похоже, что ты уже отпраздновал.

– Нет. Это удача ударила мне в голову. Она засмеялась.

– Ну тогда ладно. Где?

– У Хенниберта.

Маленький ресторанчик на улице Сент-Джеймс. Там готовили так, чтобы соответствовать этой аристократической улице. А цены соответствовали тому и другому.

– Хорошо, – согласилась Джоан. – Приехать в золотой карете?

– Именно это я и имел в виду. Я заработал на этой неделе сорок фунтов.

– Ты не достанешь столика.

– Он уже заказан.

– Сдаюсь, – сказала она. – Буду в восемь.

Она приехала на такси – и это было любезностью по отношению ко мне. Обычно она предпочитала ходить пешком Ее платья я раньше не видел – узкая прямая штуковина, сшитая из жесткого темно-синего материала. При движении, когда на него падал свет, платье слегка мерцало.

Пышные волосы Джоан аккуратно загибались сзади на шее. А синеватые, поднимающиеся к вискам штрихи, нарисованные на веках, делали ее глаза глубокими и загадочными.

Пока мы шли через зал, все мужчины оборачивались. А ведь она не была ни хорошенькой, ни обыкновенно привлекательной, И даже одета не так уж. Но она выглядела.. Я и сам удивился, найдя это слово – интеллигентно.

Мы ели авокадо под французским соусом и бефстроганов со шпинатом, позднюю клубнику со сливками и еще грибы и бекон, и маринованные сливы. Для меня, долго евшего, как птичка, – это был настоящий пир. Мы не спеша выпили бутылку вина, а потом болтали за кофе как друзья детства.

В результате долгой практики мне большей частью удавалось скрывать от Джоан свои вовсе не братские чувства. Иначе она начинает ерзать, прятать от меня глаза и быстро находит предлог, чтобы расстаться. И если я хочу наслаждаться обществом Джоан, надо принимать ее условия.

Она искренне обрадовалась, узнав о моей службе у Джеймса Эксминстера. Хотя скачки совершенно не интересовали ее, она прекрасно понимала, что означает такой успех.

– Это вроде того дня", когда дирижер вытащил меня из хора!

Мой первый восторг улегся, превратившись в уютное тепло удовлетворения. Не помню, чтобы я когда-нибудь чувствовал такое внутреннее согласие с жизнью.

Я рассказал ей о телевизионной передаче.

– Завтра? – спросила она, – Хорошо. Кажется, я свободна и смогу посмотреть. Ты ничего не делаешь наполовину, верно?

– Это еще только начало!

И почти поверил в это сам, До студии Джоан мы шли пешком. Был ясный свежий вечер. На темном небе холодновато светились звезды. Мы остановились у двери Джоан. Я посмотрел на нее, Это было ошибкой.

Темные волосы, растрепавшиеся во время прогулки, четкая линия шеи, ее грудь совсем близко от моей руки – все это безжалостно повергло меня в то смятение, с которым я боролся весь вечер.

– Спасибо, что пришла, – отрывисто сказал я. – Спокойной ночи, Джоан. Она удивилась:

– Разве ты не зайдешь выпить кофе.., или чего-нибудь еще?

– Чего-нибудь еще! Да! – Но я едва выговорил:

– Больше ни глотка, ни кусочка не могу проглотить. И кроме того, там... Брайан...