Смерть на фуникулере

Его голос звучал тихо, просительно, будто он говорил что-то постыдное. Тем не менее от Вероники не скрылся его чистый британский выговор, несомненно удививший и обрадовавший девушку.

– Но послушайте. Я нуждаюсь в этом снадобье. Вы обязаны продать его мне. Этот рецепт должен иметь силу во всех цивилизованных странах…

Худая сухонькая женщина стояла прямо, как австрийский штык, и на все просьбы твердила одно и то же:

– Zdravnik nima jugoslovanskega priimka[3].

Вероника кивнула сама себе:

«Первая вылазка за границу. Вот бедняга».

Кудрявый юноша сказал чуть громче:

– Я не понимаю. Пожалуйста, говорите по-английски…

– Извините, – обратилась к нему американка.

Её голос вспугнул британца, точно воришку.

– Эта леди объясняет вам, что вы должны сходить к местному лекарю и заплатить ему, чтобы он выписал вам рецепт.

– Ja, ja![4] – продавщица довольно тыкала пальцем в сторону мисс Бёрч.

Молодой человек с отвисшей челюстью долго смотрел на Веронику. На вид ему было лет двадцать. Русые волосы торчали над округлым добрым лицом и тревожными мечущимися глазами. Почти наверняка из хорошей британской семьи – чувствуется воспитание.

Придя в себя, он закрыл рот и весьма неуверенно, но обиженно заявил:

– Но так не должно быть!

– Чужая страна – чужие законы. Меня вообще – если вас это утешит – с момента прибытия преследует один человек, весьма похожий на головореза, – дружелюбно поделилась Вероника. – Кажется, он хочет отобрать мою камеру.

Глаза юноши, беспокойные и без того, застыли в недоумении.

Нет, он слишком неуверен в себе. А ведь мисс Бёрч надеялась, что сможет ненадолго обзавестись компанией в его лице, и, возможно, это отбило бы у ожидавшего её негодяя мысли о разных глупостях.

Но, похоже, парень сам нуждался в опеке.

Вероника махнула рукой:

– Не обращайте внимания. Может, я смогу вам помочь? У меня целая аптечка всего на свете, правда, в отеле. Везде с ней езжу и бед не знаю. Что вам требуется?

Молодой человек нахмурился.

– Позвольте, – мисс Бёрч потянулась к его руке, нервно сжимавшей листок с рецептом.

– Не стоит! – рука с листком нырнула в карман пальто. – У меня… болит зуб.

– В таком случае, я могла бы дать вам обезболивающее. Или, если боль не сильная, могу посоветовать раствор из соды и соли. Наверняка в вашем отеле найдётся…

Молодой человек выскочил из аптеки.

Выражение досады, тихого отчаяния на его лице какое-то время маячило перед глазами Вероники, словно повиснув в воздухе.

– Gumbov ne prodajamo[5], – сухо сказала продавщица, уставившись на пальто девушки.

Мисс Бёрч сообразила, что лишилась пары пуговиц, пока совершала захватывающее турне на животе по заледенелым камням.

Да, стоило вызвать полицию. Приключения хороши, пока за вами идёт ангел в белом, а если он в чёрном и грязном… Впрочем, попытка установить контакт с продавщицей тоже провалилась – та уже равнодушно отчалила в другой конец прилавка к посетителю в очках.

Отвернувшись к окну, Вероника обнаружила две новости: пошёл снег, который она так любила, и куда-то исчез её головорез.

Глава 2

А в антикварной лавке, что ютилась на той же улочке, мисс Эмили Нортон пыталась купить деревянные часы в виде скворечника. Пожилая пара, владевшая магазином, упиралась в цене. Если походная сумка и удобные современные брюки ещё могли сбить с толку, то обувь на тонкой подошве и неумение стоять на своём выдавали в мисс Нортон новоиспечённую туристку с потрохами.

– Последние, что мы сохранить, – уверял мужчина. – Остальные – бух! – он хлопнул в ладони. – Война!

Его громкое грассирование в сочетании с сильным акцентом производило на слушателя магически устрашающее воздействие.

Эмили Нортон растерянно глядела на часы. Механизм работал ладно, что было продемонстрировано, но эти трещины на крыше и у основания домика…

– Да, вещь красивая, – неуверенно звучал голос мисс Нортон. – Хотя тут трещины…

– Где? Вот эти? Разумеется, есть трещины! Но очень- очень старые!

– И вот тут, кажется, не хватает одной птички…

– Ах, не хватать маленькая птичка! Милая мисс! До войны – бух! – мы ездить далеко, смотреть пирамиды. Сфинкс – бух! – нет носа! Там, где должен быть нос, – ничего нет! А мы платить за весь сфинкс, и за нос тоже! А пирамиды – много камней, много-много старых камней! Трещины, дыры, пыль, песок. Словно там – бух! – война! Но вы должны много платить, много-много платить, чтобы видеть сфинкс без носа…

Он потёр указательный палец о большой.

Мисс Нортон была пристыжена.

– Конечно, вы правы. Со временем всё только дорожает. Я просто боюсь, что в дороге часы могут треснуть сильнее…

Сидевшая за кассой хозяйка не выдержала:

– Мисс!

Её кулак обрушился на крышу скворечника, словно молот аукциониста. Покатилось эхо.

– To je hrast![6] – прозвучало, как «Продано!».

Теперь, после того, как дерево каким-то чудом не разлетелось в щепки, Эмили Нортон была повержена.

Мужчина полез под прилавок за картоном, обнажая дёсны в самой дружелюбной улыбке, на какую был способен.

– Упаковка – бесплатно!