Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера

– Да. – Лео смотрел ей в лицо, его губы дрожали. – Я считал, ты умерла. Более двух ужасных недель жил с этой болью. А потом получил твое письмо. Я собрал людей и провел целую ночь и весь день, обыскивая каждый сарай, магазин и амбар. – Он засмеялся, потом прикрыл рот ладонью и покачал головой. – Я вернулся, услышав про нападение и… и… вот ты здесь. Дженни, любовь моя, где ты находилась?

Она сосредоточилась на этих двух словах: «любовь моя».

– Лео, ты действительно любишь меня?

Брови герцога поднялись.

– Что за вопрос! Разве я только что не сказал тебе…

– Мне нужно знать. Ты любишь меня? – настойчиво повторила она, крепко схватив его за руки.

– Как ты можешь об этом спрашивать?

– Все говорят, будто ты женился на мне ради денег или ради короны.

– Это неправда. – Его голос стал суровым, глаза метали молнии.

– Тогда почему? Почему мы спим в разных комнатах? Почему в первую брачную ночь ты не пришел ко мне… ни тогда, ни потом? Почему ты был таким равнодушным?

Гроза улеглась, и Лео опустил голову. Его лицо исказилось от боли и смущения.

Это правда. Он не…

– Я старый человек, Дженни. Со сложившимися привычками. Я мало кого люблю, и еще меньше людей любит меня. Жизнь в этом городе учит никому не доверять. Ты быстро понимаешь, что люди только берут… но никогда не дают. «Верность» – слово, которое означает: «Что я могу от тебя получить и на какой срок?» Мне приходилось постоянно быть начеку, и я так и делал, но подобная жизнь одинока. А ты совсем другая, я понял это в первое мгновение нашей встречи. Яркая, веселая, умная и открытая. Ты никогда не интересовалась, сколько у меня слуг и земель. Это было странно.

Дженни улыбнулась.

– Ты ничего не спрашивала, разве что какой виски я предпочитаю и какое мое любимое блюдо.

– Ржаной виски в стакане и тушенная в яблоках оленина на тарелке! – откликнулась она.

Герцог кивнул:

– Я тонул, Дженни, был опустошен, а ты стала спасательным тросом, который я не надеялся отыскать. Ты дала мне повод жить, когда у меня не было никаких поводов. Я нуждался в тебе… а ты во мне – нет. Ты была богатой, красивой, умной… Что я мог тебе предложить?

Красивой?

– Что я за человек? Эгоист. Не следовало просить тебя выйти за меня замуж, но я не удержался.

Глаза Дженни расширились.

– Ты жалеешь, что сделал мне предложение?

– Я хотел жениться на тебе, но думал, что ты откажешься. Таким образом я намеревался прервать наши отношения, прежде чем они зайдут слишком далеко. Но ты согласилась.

– О чем ты говоришь, Лео?

– Ты достойна быть королевой, и не только. Но я не могу дать тебе то, чего ты заслуживаешь. Многие считали меня первым претендентом на корону, однако это не так. В Рошели царит хаос, и если я не в состоянии навести порядок в собственных финансах, с чего епископу доверять мне целое королевство?

– Лео, любовь моя, я не собираюсь быть королевой. Я хочу тебя.

– Правда? А как насчет детей, Дженни? Из тебя получилась бы хорошая мать. Дети выросли бы сильными, целеустремленными и честными. Я не смогу дать тебе этого. Не смогу дать детей. Ни тебе, ни любой другой женщине. Я почти ничего не могу. Мечи – опасные игрушки, и в бою люди часто теряют глаза, руки и ноги. Много лет назад меня ранили в безымянной битве на ничтожной реке. Несколько монахов выходили меня в маленьком монастыре. Я никогда никому об этом не рассказывал, и они тоже молчали, за что им моя благодарность, но мне следовало сообщить тебе. Было неправильно предлагать тебе брак, зная, что я не смогу стать настоящим мужем. – Его губы скривились. – Но я так сильно влюбился в тебя, Дженни. И собирался рассказать. Даже если ты меня бросишь. Я солгал, но хотя бы не привязал тебя к себе навеки. Епископ аннулирует брак, поскольку он не был консуммирован.

– Ты действительно любишь меня, – произнесла Дженни, когда герцог заплакал.

– Всем сердцем, моя дорогая девочка. Вот почему я желаю тебе свободы.

– Мне не нужна свобода.

– А что тебе нужно?

– Двуспальная кровать! – Она крепко поцеловала Лео. Руки герцога вновь сомкнулись вокруг нее.

Глава двадцать девятая Дочь Уинтера

– Надо полагать, без вас не обошлось. – Это были первые слова Эвелин. Она наливала себе традиционную утреннюю чашку чая.

– Косвенно, – заметил Адриан.

Крышки с блюд были сняты. Этим утром благодарность Новрону ограничилась тем, что все склонили головы. Как обычно, завтрак был безупречен и являл собой пир, достойный королей, императоров и двух очень тихих воров.

Не глядя на них, Эвелин сосредоточилась на янтарной струйке, падавшей в ее фарфоровую чашку.

– Скоро явятся сереты. Подобное событие на их заднем дворе не останется без внимания. Сдержанностью они не отличаются. Скорее всего потребуют справедливости – и выберут виновных на свое усмотрение. – Она подняла голову. – Двое безродных чужаков станут первыми в их списке. Будет лучше, если вы вернетесь туда, откуда пришли.

– Вы нас выгоняете? – спросил Адриан.