Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера

Ройс подошел к окну и, почти не потревожив шторы, выглянул на улицу. Дождь усилился, камни мостовой влажно блестели. Оставшиеся внизу лошади принимали холодный душ.

– Нужно разместить лошадей, поесть и добыть информацию. Как только дождь утихнет, навестим новостной центр.

– Что? С чего ты взял, что в Рошели есть такая штука?

– Она существует в каждом городе.

– Таверна?

Ройс покачал головой:

– Бордель.

* * *

Полностью дождь так и не прекратился, и хотя Адриан с Ройсом пристроили лошадей, за два часа поисков им не попалось ни одного борделя. В таком густонаселенном городе, как Рошель, это было странно. Насколько понял Ройс, Рошель была лишь немного меньше Колноры, где имелось тридцать два дома терпимости – на три больше, чем лицензированных таверн, и на восемь больше, чем постоялых дворов. Даже Медфорд – провинциальная деревня в сравнении с Колнорой – обладал двенадцатью борделями. Но, исследовав оба берега реки, они не обнаружили ничего подобного.

Голод, дождь и запах жарящегося мяса в конце концов сделали свое дело, и Адриан затащил Ройса в некий «Мясной дом» – маленькую, дымную лачугу на одной из узких боковых улочек. В потрепанном непогодой сарае подавали фунтовые куски ягнятины и свинины на маленьких засаленных деревянных плашках.

– Свежайшее мясо в городе. Получаем его со скотобойни по соседству, – сообщил повар.

Они взяли по куску ягнятины у человека за вертелом. Потом схватили два стакана пива с прилавка и протолкались к длинной, узкой полке, служившей общим столом. Ряд мужчин, стоявших и жевавших дымящееся мясо, глядя на деревянную стену, украшенную вековым узором жирных брызг, придавал «Мясному дому» сходство со свинарником. Единственным источником света служила открытая жаровня: жир стекал на угли и вспыхивал яркими огоньками. Однако в незамысловатой закусочной было тепло и сухо, а мясо было горячим.

Мощный лысый громила в грязной синей рабочей блузе, пахнувший рыбой и лишенный даже шарфа, чтобы укрыться от холода, пытался оторвать мясо от кости, не обжигая пальцев.

– Может, надо дать ему остыть, – посоветовал Ройс.

Лысый человек не повернул головы, лишь подозрительно покосился на Ройса. Так во время еды поступали собаки.

– У меня всего пара минут до прихода следующего траулера, – сообщил он и облизнул пальцы. – Я могу работать с ожогами на руках, но не на пустой желудок.

– Паршивая ночка для работы на улице.

– Любая ночь хороша, когда тебе платят.

Ройс опасался волдырей, поэтому воспользовался Альверстоуном и отрезал небольшие кусочки мяса. Когда он закидывал их в рот, ему все равно приходилось втягивать воздух или рисковать обжечь язык. К его удивлению, мясо было нежным и сочным, однако Ройс лучше других знал, насколько обманчивой порой бывает внешность.

Слева от него Адриан тихо беседовал с щуплым человеком в сером капюшоне. У Ройса был острый слух, но иногда это работало против него. Вокруг велось слишком много разговоров, чтобы сосредоточиться на каком-то одном. Они с Адрианом нуждались в информации, однако, хотя Адриан вел себя дружелюбно и любил поболтать, он также часто выдавал ненужные подробности. Ройс считал, что дело рано или поздно примет жесткий, незаконный оборот, а потому предпочитал отслеживать разговоры друга. Лучше убедиться, что Адриан не выдал их настоящих имен, места, откуда они приехали, и факта, что им скорее всего придется убить герцога Рошели.

Вскоре Ройс расслабился. Все-таки Адриан не был идиотом. Иначе они бы давно расстались. Его товарищ упрямо верил, что большинство людей по натуре своей хорошие, но хотя бы научился не доверять каждому встречному, кто ему улыбнется. Поскольку на два крючка могло попасться больше рыб, чем на один, Ройс сосредоточился на лысом человеке. Подражая местным, он ссутулился над полкой, оперся на локти и спросил:

– Есть идеи, куда может податься человек, который хочет для согрева что-то, помимо одеяла?

– В смысле, виски?

Тупее, чем кажется.

Ройс покачал головой:

– Я думал о женщине, из тех, которым платишь.

Лысый повернулся к нему. На озаренном пламенем лице блестел толстый слой жира.

– Такого тут нет. Незаконно. – Тряхнув головой, он откусил, точнее, оторвал кусок ягнятины от кости и с чавканьем прожевал. – Церковь не одобряет.

– Церковь не одобряет много вещей, – возразил Ройс. – Это не означает, что их нет.

– Здесь – нет.

– Откуда вы двое? – поинтересовался поджарый, смуглый человек, расположившийся с другой стороны от лысого. С его подбородка тоже стекал жир.

– Из Маранона, – ответил Ройс. – Из местечка под названием Далгат.

– Угу. – Смуглый кивнул, демонстрируя, как и надеялся Ройс, полное невежество. – Том прав. Не знаю, как насчет Дал-гата, но Рошель – место набожное. – На-а-бошное.

– Добродетельное и чистое, как первая снежинка, – добавил Том, продолжая жевать.

Тут два перемазанных жиром философа фыркнули, а затем начали смеяться и хохотали, пока лысый чуть не подавился куском ягнятины. Закашлявшись, он выплюнул на ладонь хрящ, осмотрел его и сунул обратно в рот.