Смерть королей

Альфред умирал, и его смерть, несомненно, принесет языческие мечи и языческий огонь в Мерсию и Уэссекс.

— Но зачем Кнуту и Сигурду атаковать Эорика? — спросил я. — Они не хотят Восточную Англию, им подавай Мерсию и Уэссекс.

— Они хотят всё, — ответили Цеолнот или Цеолберт.

— И истинная вера будет изгнана из Британии, если только мы не защитим её, — сказал старший из двух западно-саксонских священников.

— Поэтому мы просим тебя выковать этот альянс, — сказал Уиллибалд.

— В праздник Рождества, — добавил один из близнецов.

— И Альфред послал подарок Эорику, — продолжил Уиллибальд с энтузиазмом, — Альлфред и Эдвард! Они были очень щедры, господин!

Подарок был заключен в коробку из серебра, усеянную драгоценными камнями.

На крышке коробки была фигура Христа с поднятыми руками, по ободку надпись: «Edward mec heht Gewyrcan», и это означало, что Эдвард приказал сделать этот ковчег, или, что вероятнее, его отец заказал подарок, а затем приписал щедрость своему сыну.

Уиллибальд с благоговением поднял крышку, демонстрируя обивку из красной ткани. Маленькая подушечка размером в человеческую ладонь уютно расположилась внутри, а на ней лежал скелет рыбы.

Это был целый скелет рыбы, без головы, только длинный белый позвоночник с рядом ребер с двух сторон.

— Вот, — сказал Уиллибальд, говоря так осторожно, как будто слова, произнесенные слишком громко, могли потревожить эти кости.

— Мертвая селедка? — спросил я недоверчиво, — это и есть подарок Альфреда?

Все священники перекрестились.

— Сколько ещё рыбных костей тебе нужно? — спросил я. Я посмотрел на Финана, моего ближайшего друга и начальника личной стражи. — Мы можем достать мертвую рыбу, не так ли?

— Хоть целый бочонок, господин, — ответил он.

— Лорд Утред! — Уиллибальд, как всегда, взвился от моих насмешек.

— Эта рыба, — он направил свой дрожащий палец на кости, — была одной из тех двух рыб, которыми наш Господь накормил пять тысяч человек!

— Вторая, должно быть, была просто гигантская, — сказал я, — что это была за рыба? Кит?

Старший западно-саксонский священник сердито посмотрел на меня.

— Я советовал королю Эдварду не посылать тебя для этого дела, — сказал он, — я говорил ему, что нужно послать христианина.

— Так в чём проблема, используйте другого, — парировал я. — Я лучше проведу праздник Йолль в своём доме.

— Он желает, чтобы вы поехали, — резко сказал священник.

— Альфред также желает этого, — вставил Уиллибальд, затем улыбнулся, — он думает, что ты напугаешь Эорика.

— Зачем ему нужно пугать Эорика? — спросил я. — Я думал, что планировался альянс?

— Король Эорик позволяет своим кораблям охотиться на наши торговые корабли, — сказал священник, — и должен возместить убытки до того, как мы пообещаем ему защиту. Король верит, что ты будешь убедительным.

— Мы не отправимся в путь ещё, по крайне мере, десять дней, — сказал я, угрюмо смотря на священников, — всё это время я должен кормить всех вас?

— Да, господин, — ответил счастливый Уиллибальд.

Судьба — странная штука. Я отказался от христианства, предпочитая богов датчан, но я любил Этельфлед, дочь Альфреда, а она была христианкой, и это означало, что я использовал свой меч на стороне креста.

И похоже, что поэтому я смогу провести Йолль в Восточной Англии.

Осферт прибыл в Букингаам, привезя ещё двадцать воинов из моей дружины. Я призвал их, потому что хотел большой группой отправиться в Восточную Англию.

Король Эорик, возможно, и предложил договориться, возможно, он даже согласится и на требования Альфреда, но переговоры лучше вести с позиции силы, и я планировал прибыть в Восточную Англию с впечатляющим эскортом.

Осферт и его люди присматривали за Честером, римским лагерем на краю северо-западной границы Мерсии, где укрылся Хэстен после того как его силы были уничтожены в Бемфлеоте. Осферт поприветствовал меня сдержанно, в своём духе.

Он редко улыбался, и весь его вид показывал неодобрение того, что он видел, но я думаю, что он был рад воссоединиться со всеми нами.

Он был сыном Альфреда, рожденным от служанки до того как Альфред открыл для себя сомнительные радости христианского послушания.

Альфред хотел, чтобы его бастард стал священником, но Осферт предпочёл путь воина.

Это был странный выбор, так как он не получал удовольствия от хорошей драки и не жаждал моментов дикого упоения боем, когда гнев и меч делали остальной мир таким скучным, однако Осферт привнес в бой качества своего отца.

Он был серьезным, думающим и последовательным. Там, где мы с Финаном шли напролом, Осферт использовал ум, а это неплохая вещь для воина.

— Хэстен все ещё зализывает свои раны, — сказал он мне.

— Мы должны были убить его, — проворчал я. Хэстен отступил к Честеру, после того как я уничтожил его флот и армию при Бемфлеоте.

Мой инстинкт подсказывал мне следовать за ним и добить раз и навсегда, но Альфред захотел, чтобы его люди вернулись в Уэссекс, а у меня не хватило людей, чтобы осадить стены римского форта в Честере, поэтому Хэстен до сих пор жив.

Мы наблюдали за ним, ожидая доказательств того, что он набирает людей, но Осферт считал, что Хэстен слабел, а не усиливался.