Смерть князьям и ханам

— Сделаем так: прогуляемся вдоль речки. Гюрза, Ком и Шварц пойдут вверх по течению, а мы с Артуром Ивановичем, и Маусом, сходим вниз, — немного поразмышляв над результатом визуальной разведки, майор принял новое решение. — Потратим по полчаса в одном направлении, следовательно, через час вернёмся обратно.

— Что делать остальным, Сергей Александрович? — кашлянув, спросил старший лейтенант Кравченко.

— Степан, Роман, вы займите чем-нибудь наших сержантов, чтобы они совсем не скисли, — посмотрев на офицеров, приказал Стрельцов. — Пусть мехводы под вашим присмотром проверят матчасть, что ли. И сами тоже не вешайте нос, парни. Мы же спецназ, как-никак.

— Филин, Кельт, будьте повнимательнее, и держите оружие под рукой, — легко поднимаясь с пенька, добавил капитан Хабибуллин. — Мы здесь следы рыси видели. Не исключено, что окрест кроме кошек и другие зверюшки разгуливают, некормленые.

Капитан оказался прав. Едва я с майором и старшим лейтенантом отошли на сотню метров от БТРов, как обнаружили следы кабанов, целого стада. К счастью, следы оказались довольно старыми, как минимум, трёхдневной давности. Затем Стрельцов также нашёл отпечаток лап рыси у большой сосны. Судя по чьим-то разбросанным у корней дерева костям, лесная кошка набивала здесь свой желудок какой-то добычей. Немного дальше вниз по течению обнаружились следы косуль, ходивших к реке на водопой. То тут, то там по деревьям сновали вездесущие белки, любопытные, и явно непуганые человеком. Наша маленькая группа молчаливо шагала всё дальше и дальше по лесу, стараясь не нарушать первозданную тишину природы.

Пройдя пару километров, мы так и не нашли никаких следов хищников покрупнее рыси — волков и медведей. Может, оно и к лучшему. Хотя у меня и висел на плече автомат, я вовсе не жаждал встречи с косолапым. Особенно внезапной. К сожалению, мы так и не обнаружили никаких следов человеческой деятельности, даже зарубок на стволах деревьев, не говоря уже о каком-то мусоре.

— Александрыч, у меня есть гадкое такое предчувствие, что мы здесь застряли, — после того, как спустя полчаса мы повернули обратно, я не выдержал, и нарушил молчание.

— Чёрт, ну, и гад, ты, Иваныч, помолчать не можешь, — тяжело вздохнув, отозвался Стрельцов. — У меня тоже нехорошее ощущение. Такого с самого Афгана не было.

— Ладно, гад — так гад, признаю, — понимая, что собеседник находится на взводе, согласился я. — Давай определимся, что и как делать дальше.

— Ты хоть понимаешь, что мне сейчас придётся сказать парням, что мы в полной заднице? Что мне сказать бойцам? Что мы хрен знает где, в хрен знает, каком году? Что мы можем никогда не вернуться обратно? Да я сам во всё это не верю! — майор остановился, буравя меня тяжёлым взглядом. — Что молчишь? А ведь у бойцов ещё есть семьи, родные и близкие. И они будут годами жить надеждой, верить в то, что их мужья и сыновья когда-нибудь, да вернутся.

— Сергей, я тоже не верю в перемещения во времени, и не знаю, что нас ждёт дальше, — честно признался я. — Но, я опер, а опер обязан рассматривать абсолютно все версии, в т. ч. и самые бредовые и фантастичные. Поэтому предлагаю временно поверить, что нас занесло в прошлое. Тем более, что иначе сложно объяснить исчезновение насыпи и совсем не маленького болота.

— Ну, да, факты — упрямая вещь, — взяв себя в руки, привычно усмехнулся спецназовец. — Хорошо, Артур, уговорил, будем исходить из того, что мы в четырнадцатом веке.

— Вот и отлично. А теперь нам надо смоделировать психологическое состояние каждого бойца, исходя из оставленных в нашем времени эмоциональных привязанностей, — улыбнувшись, предложил я. — Михаил, ты, как доктор, хорошо подготовлен по психологии?

— Если честно, то не очень, — признался молчавший до этого старший лейтенант. — Я всегда предпочитал хирургию, как наиболее полезную на войне специальность.

— Маус куда больший спец по травмам и ранениям, чем по мозгоклюйству, — заметил майор.

— Вот и отлично: в четырнадцатом веке нам понадобится очень хороший доктор, — удовлетворённо кивнул я. — А тест на эмоциональную привязку начнём с тебя, Сергей.

— Психолог, блин, выискался, — прищурился Стрельцов. — Ты же знаешь, что я с женой уже три года, как в разводе. Сразу после августовской войны разошлись. Светка и сын сейчас живут у её родителей в Подмосковье. Чёрт, я ведь каждый отпуск к сыну ездил!

— Продолжайте, товарищ майор, — одобрительно кивнул я. — Кто остался у Рината и Юры?

— Хабибуллин, как ты знаешь, татарин, и ему по вере позволено иметь много жён. Поэтому Гюрза не женится, живёт себе двойной жизнью, и все довольны, — улыбнулся майор. — У Вонга есть девушка в городе, а насколько у них серьёзно — я не знаю. Ком умеет тактично не пересекать личную жизнь со службой. У обоих капитанов есть братья и сёстры, а их родители живут в Казани и во Владивостоке.

— У Юры и Рината есть дети? — уточнил я.

— Насколько мне известно — нет, — отрицательно помотал головой спецназовец.