Смерть хлыща

Я мог бы съязвить насчет того, что «папочке лучше знать», но смолчал. Гилберт расставил по местам еще несколько банок, потом вышел, сообщил товарищам, что на некоторое время отлучится, — его отпустили, благо бензозаправкой владел его отец, — и, наконец, присоединился ко мне и залез рядом на переднее сиденье фургончика Лили. До здания суда ехать было около полумили. Как и в любое субботнее утро, оставить машину было негде, но я свернул, обогнул здание и въехал во двор мимо щита с надписью «Стоянка только для служебных машин». Во-первых, потому что я теперь состоял на службе, во-вторых, потому что рядом со мной сидел Хейт. Дверь служебного входа была открыта, так что мы вошли и прошагали по длинному коридору к центральной лестнице. Я возглавлял шествие, а Гилберт шел следом. Мы миновали несколько дверей, три из которых по левую сторону были зарешечены — раньше здесь располагалась окружная тюрьма. Подойдя к ступенькам, я оглянулся и остолбенел. Незаметно поотставший сынок шерифа шмыгнул в боковой проход. Желания гнаться за ним у меня не было, но я решил хотя бы выяснить, куда он спрятался, поэтому быстро прошагал по коридору и завернул за угол. Я подоспел как раз вовремя, чтобы заметить, в какую дверь он проскользнул.

Вот на этой-то двери и красовалась табличка, свидетельствовавшая о том, что за дверью находится сам шериф Морли Хейт.

Вы еще с ним не встречались, а вот нам с Лили такое счастье уже выпадало. Одевался он в манере шерифов Дикого Запада и револьвер носил в кобуре, подвешенной к ремню. Трудность представляло то, что он был прирожденным грубияном.

Поскольку он, безусловно, знал, чего следует от меня ожидать, с той минуты, как прослышал о наших новых полномочиях, мое появление не стало для него сюрпризом. Он даже не попытался прикинуться удивленным. Вместо этого он прищурился и спросил:

— Почему вы так долго не приходили?

У края его стола одиноко торчал простой деревянный стул. Я прошагал к нему и уселся.

— Мистер Вулф посчитал, что вчера у нас были более важные дела, — вежливо ответил я. — Пожалуй, впервые мне придется допрашивать подозреваемого в убийстве в присутствии шерифа. Нам понадобится стенографистка?

— Нет, — отрезал Хейт.

Открыв ящик стола, он пошарил в нем, достал несколько бумаг и выбрал одну.

— Вот дополнительный экземпляр подписанного протокола о допросе подозреваемого, которого допрашивал я. — Он протянул бумагу мне. — Читать, надеюсь, умеете?

Я взял бумагу, не моргнув и глазом. На стандартном листе с широкими полями через один интервал шел плотно напечатанный текст:

«Тимбербург, Монтана

27 июля 1968 г.

Я, Гилберт Хейт, проживающий в доме 218 на Джеферсон-стрит в г. Тимбербурге, штат Монтана, настоящим заверяй, что в четверг 25 июля сего года я находился на бензозаправочной станции «Престо» на Мейн-стрит с 12.50 до 14.25. Далее график моих передвижений таков, с точностью до пяти минут: с 14.35 до 16.25 я был в гостях у мисс Бесси Боутон, проживающей по адресу: Уиллоу-стрит, 360. С 16.40 до 17.05 я был в конторе «Кровельной компании Доуда» на Мейн-стрит, где встречался с мистером Хомером Доудом. С 17.20 до 18.00 я посещал ферму мистера Джимми Негрона.

Подпись: Гилберт Хейт

Свидетель: Эффи Т.Даггерс».

Имена и фамилии были подпечатаны под собственноручными подписями. Ни к чему не придерешься.

Шериф, конечно, ожидал, что я попытаюсь поискать слабинку в алиби Гилберта, либо же займусь выяснением личных отношений Гилберта с Альмой Грив и Филипом Броделлом, так что мне надо было сменить тактику. Хотя выбирать было особенно не из чего. Я аккуратно сложил документ, спрятал его в карман, прищурился и прогнусавил в лучшей манере шерифов из голливудских вестернов:

— Это только то, что касается его, и я это еще проверю, а вот как насчет вас? Где были вы с четырнадцати до восемнадцати часов в четверг двадцать пятого июля?

Результат превзошел мои ожидания. Его рука метнулась к кобуре, и на мгновение мне даже показалось, что кровопролития не избежать: глаза вылезли из орбит; потом он заревел, словно бык, которому выжигают клеймо;

— Ах ты, нью-йоркский подонок!

В следующий миг шериф рванулся со стула, но дальнейшие его действия я описать не в состоянии, так как, повернувшись к нему спиной, уже выходил из кабинета.

Поскольку мне доводилось наведываться к дому 360 по Уиллоу-стрит, спрашивать дорогу было ни к чему. Одноэтажный белый домишко с крылечком в три ступеньки. Внутри я, правда, не бывал, поскольку мисс Боутон разговаривала со мной через затянутую сеткой дверь. На сей же раз мисс Боутон распахнула ее передо мной, так что я вошел. Похоже, она тоже ожидала моего визита, хотя признаваться в этом не стала. Проведя меня в небольшую, уютную комнатку с двумя окнами и заставленную стеллажами с книгами, она сказала, что мне следовало позвонить, поскольку уик-энды она часто проводит на ранчо своего брата. Прежде чем усесться в самое большое из трех стоявших в комнатке кресел, мисс Боутон сняла с подушки рамку с вышивкой. Теперь я понят, чьи руки сотворили портрет Томаса Джефферсона, который украшал спинку моего кресла.