Смерть императору!

— Я мог бы согласиться, но я не уверен насчет этого дела с завещанием. Я должен услышать, что она скажет, и затем обсудить этот вопрос с Децианом здесь, прежде чем мы отправим вести в Рим для окончательного решения по законности завещания. Очень хорошо. Я выслушаю, что скажет царица иценов. Она должна предстать передо мной здесь в таблинии, как только другие племена сдадут свою дань.

— Да, господин. — Катон почувствовал облегчение. — Благодарю!

— Не благодари меня слишком быстро, — сказал Светоний. — У меня есть для тебя еще одно задание. Но хорошо, сначала разберемся с делом иценов. У тебя есть еще какое-либо дело ко мне?

— Нет, господин.

— Тогда ты свободен. Иди и доложи этой царице варваров, которой ты так хочешь помочь. Приведи ее сюда, как только мы закончим с остальными.

******

— Еще одно задание? — Макрон нахмурился, когда они с Боудиккой уселись на одну из скамеек в зале в комнате ожидания. Царица держала на коленях седельную сумку с остатками дани. — Какое еще задание как ты думаешь, он имел в виду?

Катон пожал плечами.

— Без понятия. Но у меня не сложилось впечатления, что я буду слишком рад, когда он мне его расскажет в деталях. Во всяком случае, по одному делу за раз. Мы здесь, чтобы помочь нашим друзьям.

Боудикка выдавила улыбку. — Я рада, что у нас с моим народом все еще есть друзья среди римлян. Достойные уважения друзья.

— Не все мы похожи на этого змея Гормания, — сказал Макрон.

— Я знаю. Но он не один такой. Слишком многие из ваших людей относятся к нам как к слугам или считают нас обманщиками. А в Риме ваши хозяева считают нас простыми варварами, недалеко ушедшими от крупного рогатого скота.

Ее слова уязвили Катона. Не потому, что они были оскорбительны, а потому, что несли в себе правду об отношениях между императором и самыми дальними из тех, кем он правил с презрением, растущим пропорционально их удаленности от столицы.

— Это изменится со временем. Как только провинция, наконец, обретет мир и сможет пользоваться всеми преимуществами и благами нашей цивилизации.

— С чего ты взял, что мы этого хотим? Вам не кажется, что мы вполне довольны своей собственной цивилизацией?

— Думаю, да, — признал он. — Но вполне вероятно, что Рим останется здесь, а римляне и ицены должны будут найти способ жить рядом друг с другом ради всех нас.

— Тогда будем надеяться, что ваш наместник думает так же. — Она отвернулась и посмотрела на решетчатое окно, расположенное высоко на противоположной стене. Свозь решетку было видно, как солнце садилось, и последние теплые отблески на деревянной оконной раме уже начинали угасать.

Скрип защелки на двери таблиния пропретора привлек внимание всех троих. Дециан открыл дверь, хладнокровно глядя на них, прежде чем заговорить. — Наместник готов принять вас сейчас. Но кто это? — Он посмотрел на Макрона, и в его глазах мелькнуло беспокойство.

— А, так ты меня помнишь, — сказал Макрон, вставая. — В последний раз, когда я видел тебя или, вернее, твой зад, это было, когда ты бросил меня и парней из Камулодунума, чтобы пробиться из осиного гнезда, которое именно ты и разворошил.

«Это было годом раньше», — подумал Катон, — «когда прокуратор вел небольшую колонну ветеранов карательной экспедиции против триновантского поселения, ответственного за убийство сборщика налогов». Первую кровь пролил Дециан, а потом, когда бритты окружили Макрона и ветеранов, прокуратор бежал с поля надвигающегося боя верхом со своими охранниками. Остальным пришлось отступать пешком, проделав с боями изнурительный путь. Должно было пройти еще много времени, прежде чем ветераны Камулодунума забудут о трусости Дециана.

Прокуратор вздрогнул и поманил их к себе, прежде чем поспешно отойти подальше от Макрона. В таблинии наместник уже снял доспехи и сел за стол в красной военной тунике и сандалии. Раб был занят добавлением топлива в жаровню, которая обогревала комнату, раздувая воздух и тлеющие угли, пока пламя не вспыхнуло и не начало пожирать расколотые бревна, которые он незадолго до этого положил в железную корзину.

Светоний взглянул на него.

— Убирайся.

Раб низко поклонился и отступил на несколько шагов, прежде чем повернуться, чтобы уйти через небольшой дверной проход в углу. В противоположном углу Катон увидел аккуратно сложенную груду сундуков и выпирающих мешков из плотной ткани. Рядом с ними стоял широкий стол, на котором лежала большая вощеная табличка и стилус неподалеку от масляного светильника. На другом конце стола стояли весы.

— Давайте продолжим, — сказал Светоний. — Это был долгий день, и я устал. Я уезжаю из Лондиниума с первыми лучами солнца, и я хочу, чтобы это дело было решено до того, как я покину город.

Боудикка подошла к его столу в сопровождении Катона и Макрона. Пропретор нахмурился.

— Я помню тебя. Старший магистрат из Камулодунума.

— Центурион Макрон, господин. Центурион Марк Корнелий Макрон.

— Да. А почему ты здесь с этими двумя?

— Они мои друзья, господин. Я вместе с ними.

— Кажется, у царицы Боудикки есть несколько друзей среди моих офицеров. Я надеюсь, вы помните, на какой стороне вы находитесь.