Смерть императору!

Макрон и Петронелла ждали вместе с Боудиккой и ее отрядом. Когда царица иценов увидела приближающегося Катона, она отдала приказ выступать и заняла место позади четырех воинов впереди небольшой колонны. Римляне заняли свое место позади, а через мгновение они прошли через ворота и последовали за иценами по дороге, ведущей в Лондиниум, лежащего в четырех днях пути от них.

Катон взглянул на Макрона. — Тебе не обязательно было идти со мной. Пропретору может не понравиться то, что я скажу. Я бы предпочел, чтобы ты держался подальше от него. У тебя здесь хорошее подспорье, как у старшего магистрата колонии. Лучше не оказываться на неправильной стороне в вопросах, связанных со Светонием.

— Я бывал и в худшем положении, — ответил Макрон. — Кроме того, помимо защиты Боудикки и ее людей поездка даст мне возможность заглянуть к матери и посмотреть, как идут дела.

Мать Макрона, Порция, владела очень прибыльной гостиницей и борделем в самом сердце процветающего порта. Макрон вложил часть своих сбережений и владел половиной акций предприятия. Учитывая это, а также долю и земельный надел, которые он получил при увольнении из армии, он был человеком значительного богатства и положения в наши дни. Но все это зависело от постоянного присутствия легионов в провинции. Он был напрямую заинтересован в том, чтобы не было конфликта между Римом и иценами.

День был холодный, и с северо-востока дул пронизывающий ветер, неся с собой полосу темных облаков. «Еще больше снега», — опасался Катон, плотнее закутываясь в плащ и натягивая на голову капюшон. Он наклонился вперед и посмотрел сквозь заостренные уши лошади на два фургона, грохочущих впереди по замерзшим колеям. Сквозь отвороты чехла из козьей шкуры он мог видеть сложенные внутри меха, а также сундук с серебром и драгоценностями — дань, которая, как надеялась Боудикка, умилостивит римских чиновников, когда она представит завещание, после принесения клятвы верности вместе с правителями других племен, собравшимися во дворце наместника. «Возможно, этого будет достаточно», — подумал он. Возможно, ему не пришлось бы выступать с речью. Тогда не будет никаких проблем, и ицены смогут жить в мире со своими римскими повелителями.

Тем временем за колонной Камулодунум медленно ускользал вдаль, а затем и вовсе скрылся из виду, когда дорога пошла вниз по дальнему склону невысокого хребта. Небо над головой потемнело, и к полудню повалил сильный снег, засыпая дорогу, так что путники могли разглядеть свой маршрут только по изогнутой линии, протянувшейся по зимнему пейзажу.

Первой их заметила Петронелла и обратила внимание мужа на группу людей, марширующих по тропе, которая поворачивала к главной дороге. Снег замедлил их продвижение, и теперь было ясно, что они не доберутся до имперской промежуточной станции до наступления темноты. Не было никаких признаков гостиницы или другого жилья.

— Что вы о них думаете? — спросила она.

Макрон откинул капюшон, и Катон последовал его примеру — двое римлян щурились от легкого бриза, моргая от снежинок, мягко падавших на их лица.

Другая группа была не более чем в полукилометре от них. За исключением одного всадника, все путники шли пешком с несколькими крупными собаками на поводках. Половина из них была вооружена копьями и, по-видимому, охраняла шеренгу из дюжины мужчин с руками за спиной, связанными веревкой, проходящей через железную скобу вокруг шеи.

— Работорговцы? — поразмыслил Макрон.

— Скорее всего, — сказал Катон. — Похоже, у нас может быть компания, когда мы разобьем лагерь на ночь.

— Не уверен, что мне это нравится, — проворчал Макрон. Работорговля, хотя и была очень прибыльной, но являлась предприятием, к которому большинство римлян относилось с пренебрежением. То же самое можно было сказать и о школах гладиаторов или о ссудах. Аристократы, которые занимались таким бизнесом, делали это через низших смертных, которые управляли их делами. К счастью для сенаторов и представителей всаднического класса, такой порядок позволил им пожинать плоды, продолжая относиться к источнику своей прибыли с отчужденным презрением.

Макрон вглядывался в приближающиеся фигуры. — Это довольно дешевая профессия для любого уважающего себя человека.

— И все же ты был счастлив принять свою долю выручки от продажи пленных, взятых в бою, — заметил Катон. — Соус для гусыни и все такое.^[19]

— Вздор, — ответил Макрон. — Заработать на этом немного денег — не то же самое, что быть постоянной частью этого.

Катон хмыкнул. — Это один из способов взглянуть на это. Как ты думаешь, Петронелла?

Они обменялись взглядами и рассмеялись. — Ты часть этого, Макрон, — сказала она. — Нельзя зажимать нос одной рукой и воротить его, а другую вытягивать, чтобы поймать серебро.

— Ты должна быть на моей стороне.

— Я твоя жена, а не рабыня. У меня есть собственное мнение, и я счастлива, что все останется также и впредь.

— Га! — Макрон покачал головой. — Ты настоящая заноза, да ты.

— И ты любишь меня за это. — Она перегнулась через седло и неуклюже поцеловала его.