Смерть императору!

Луций с преувеличенным вздохом поставил свою корзину с хлебом.

— Можно мне уже пойти и присоединиться к Парвию, отец?

Катон покачал головой.

— Ты же знаешь, что не можешь. Сегодня ты должен служить Парвию и остальным. Точно также, как и все мы.

Луций нахмурился.

— Я не хочу.

— Это только одна ночь в году. — Клавдия ободряюще улыбнулась. — Это не повредит тебе.

— Но я не хочу, — надменно повторил Луций. — Это наши слуги. Они здесь, чтобы делать то, что мы говорим им. Плевать мне на Сатурналии!

Катон поставил корзину на полку так, чтобы Кассий не мог дотянуться, и сел на корточки перед сыном, чтобы их лица оказались на одном уровне.

— Послушай, для Сатурналий есть веская причина. Они напоминают нам, что каким бы ни было наше место в мире, оно может измениться в любое время по любой причине. Возьми меня. Я сын раба. Теперь я владею рабами в нашем доме в Риме. За это я благодарю Фортуну, а Сатурналии напоминают мне о том, насколько я должен быть благодарен за эти изменения в моей жизни. Они напоминают мне, что, если бы не поворот судьбы, я мог бы быть рабом или слугой, и те, кто служит нам, могли бы быть моими хозяевами. Так что этой ночью ты будешь прислуживать Парвию и особенно следить за своими манерами, мой мальчик.

— Мне все равно это не нравится.

Катон на мгновение посмотрел на него, прежде чем снова заговорил. — Ты хочешь быть воином, когда вырастешь, не так ли?

— Да.

— Ты хочешь быть офицером? Ты хочешь командовать людьми?

— Да, отец. — Луций властно вздернул подбородок.

— Тогда тебе нужно узнать то, что мы с дядей Макроном знали с тех пор, как нам дали людей, чтобы ими командовать. Хороший командир заботится о своих лошадях и мулах прежде, чем о своих людях, а о своих людях прежде, чем о себе. Он сначала накормит своих людей, прежде чем утолит свой голод. Если ты этого не усвоишь, Луций, ты никогда не станешь хорошим лидером. Ты понимаешь?

Взгляд мальчика упал на пол, и Катон осторожно поднял подбородок, чтобы тот не отвел от него взгляда.

— Ты понял, Луций?

— Я… наверное, да.

— Вот и правильно. — Катон снова встал и указал на чаши из набора самианской посуды на прилавке рядом с Петронеллой. — А теперь почему бы тебе не отнести тарелку мяса и хлеба Парвию, чтобы начать пиршество? Покажи ему, как хороший командир заботится о своих людях, а?

Луций кивнул, напряг спину и насыпал в миску щедрую порцию мяса с половником жареного лука и двумя небольшими буханками. Затем он вышел из кухни и направился в атриум.

— Он хороший мальчик, — сказала Клавдия, целуя Катона в щеку. — Однажды он заставит тебя гордиться им.

— Он уже заставляет.

Макрон оторвал взгляд от вертела, который он все еще крутил. — Вы двое может нам тоже поможете, или так и будете ходить словно влюбленная парочка из дешевой театральной постановки?

Смена ролей была воспринята с недоумением теми телохранителями Боудикки, которые были не знакомы с римскими обычаями. Наконец слуги и гости были полностью сыты, а Макрон и остальные наелись того, что осталось от еды, и заняли свои места внизу одного из столов, рядом с Боудиккой и несколькими ее людьми.

— Надеюсь, у вас было достаточно еды, чтобы наесться досыта? — спросила Петронелла.

Царица иценов едва подчистила половину своей чаши и выглядела усталой и напряженной. Она попыталась улыбнуться. — Вы заставили нас гордиться. Настоящий римский праздник.

— О, это совсем не похоже на пиры в Риме, — вмешалась Клавдия. — Но это настолько хорошо, насколько это было возможно здесь на границе, на окраине Империи. — Она кивнула Петронелле. — Ты сотворила чудеса из того, что было в наличии. Я никогда не ела такого сочного мяса кабана.

Боудикка повернулась к Макрону и Катону. — Должна все же сказать, эти ваши Сатурналии — странный обычай.

— У вас нет ничего подобного среди иценов? — спросил Макрон.

— Нет. У нас есть каста воинов, а остальные земледельцы и немного рабов. Это их долг обеспечивать воинов так же, как и самих себя. Каждый знает свое место и то, что ожидают от них. Ицены никогда бы не стали играть в такие игры, как вы.

— Я понимаю. Жалко. — Катон указал на дородных воинов из ее сопровождения, сидевших рядом. — Но какое место теперь у воинов твоего племени теперь, когда между иценами и римлянами мир?

— Мир… — повторила Боудикка с выражением отвращения, как будто она только что съела что-нибудь ужасно кислое. — Мы договорились о союзе с Римом. Мы выполнили нашу часть договора. Я боюсь, что ваш император может не сделать того же, когда мы представим волю Прасутага наместнику в Лондиниуме. Я узнала, что у некоторых римских императоров есть привычка обещать одно и делать совершенно другое. Когда мы принесем клятву верности вместе с другими племенами на церемонии празднования нового года, надеюсь, этого будет достаточно, чтобы удовлетворить его.

— Я тоже на это надеюсь, — ответил Катон.

— А если нет? — Боудикка внимательно посмотрел на него. — Как ты думаешь, что он предпримет следом?