Смерть императору!

- Смелые слова для того, кто запнулся на первом шаге, - усмехнулась Боудикка. - Ты думаешь, мой муж не лелеял таких же мечтаний, как ты? И все же у него хватило здравого смысла знать, чего можно достичь, а чего невозможно. Да, может наступить день, когда другие племена устанут жить под римским игом и восстанут против захватчиков, но этот день еще далек. До тех пор мы должны скрывать свой гнев. Мы должны держать наши клинки наточенными, но в надежном месте. Мы должны убедить Рим, что ицены достаточно лояльны, чтобы их можно было оставить в покое, чтобы они сами управляли своими делами и платили причитающуюся дань. Если мы поднимемся до того, как будем готовы, до того, как другие племена найдут общий язык, мы обречены на поражение, и в следующий раз Рим не будет столь снисходителен. Они перережут наших воинов, сожгут наши фермы и захватят наши сокровища, а тех, кто выживет, продадут в рабство. Со временем само название нашего племени будет стерто, и никто не вспомнит, что мы когда-либо существовали ... Ты этого желаешь? - Боудикка распахнула руки и обратилась к стоявшим перед ней мужчинам, а затем сосредоточила свое внимание на Сифодубне. - Это то, чего ты желаешь? Ты хочешь повести наших отважных молодых воинов на смерть и ввергнуть наше царство в разруху?

Она заметила легкий проблеск сомнения на его лице, которое затем так же быстро вернуло дерзкое и высокомерное выражение, и поняла, что ей не удалось убедить его. Он был еще слишком молод для той меры опыта, которая допускала мудрость. Очень хорошо, решила она. Ему нужно помешать стать преемником Прасутага.

- Воля моего мужа ясна и утверждена советом племени. Я твоя царица. Твоя верность принадлежит мне по праву.

- Но ты женщина, - возразил Сифодубн. - Таким племенем, как ицены, должен управлять воин.

- А кто сказал, что женщина не может быть воином? Я сражалась бок о бок с мужем. Я владела мечом и копьем и проливала кровь наших врагов. Моя собственная кровь была пролита в бою. Ты можешь сказать то же самое о себе, молодой человек? Ты воин, не проливший ни капли крови, благодаря твоей быстрой капитуляции.

Сифодубн поморщился и громко зарычал, когда она продолжила.

- Я проявила себя в бою. Итак, иценами правит воин, как ты и говоришь.

- Мы увидим. Я имею право поставить этот вопрос перед советом и позволить ему обсудить, законно это завещание или нет.

- И ты можешь сделать это, когда совет соберется в следующий раз.

- Но до этого еще несколько месяцев. Зачем ждать? Мы могли бы решить здесь и сейчас. Совет уже собран. Нет нужды медлить.

- Совет здесь, чтобы засвидетельствовать кончину нашего царя, почтить его память и отдать дань уважения воину, слава которого тебе никогда и не снилась, Сифодубн. Мы будем скорбеть и похороним его, а потом я буду править иценами до тех пор, пока совет не решит, что мое место должен занять другой. И это они смогут сделать во время зимнего сбора, по нашему обычаю. Не так ли, ицены?

Она посмотрела прямо на одного из старейших и наиболее уважаемых советников Прасутага, друида Бладока, который кивнул и наполнил легкие воздухом, прежде чем четко заговорить.

- Это правда. До тех пор я клянусь всеми богами, что буду верен царице Боудикке. Это моя клятва.

- И моя! - воскликнул другой человек. Крик подхватили другие, заглушив немногие протестующие голоса.

Сифодубн увидел, что он в меньшинстве, и на его юношеском лице появилась горькая хмурость. Когда крики стихли, Боудикка повернулась к нему.

- Ицены сказали свое слово. У тебя нет другого выбора, кроме как согласиться.

- На данный момент.

- Но ты согласен? - надавила на него Боудикка.

- Да, - прошипел он.

- Тогда скажи. Принеси клятву верности своей царице.

Сифодубн скрестил руки на груди и на мгновение помрачнел, прежде чем ровным тоном объявить: - Клянусь всеми богами нашего племени быть верным царице.

- Тогда дело сделано, - заключила Боудикка. - Теперь мы должны сказать людям, что Прасутага больше нет, и что я буду править вместо него.

Она указала на двух воинов, охраняющих вход в зал, и они открыли двери и заняли позиции по обе стороны, а члены царского совета и прочая знать повернулись, чтобы выйти на большое открытое пространство, ограниченное частоколом. Толпа, собравшаяся у открытых костров, в ожидании поднялась на ноги. Первые проблески рассвета подкрадывались с восточного горизонта, когда начался легкий моросящий дождь, усеивая плащи, туники и волосы соплеменников мелкими стекающими бусинками.

Боудикка вышла последней. Она посмотрела на своего мужа в последний раз и прошептала: - Любимый мой... Боюсь, ты отправился в мир, который я не узнаю, пока жива.